Будет больно. Стефани Вробель

пойми: здесь у твоих фокусов нет никакого будущего. Такой хренью надо заниматься в каком-нибудь Нью-Йорке. А ты, – он ткнул пальцем в журнальный столик, – живешь здесь.

      Меньше чем через год я получу водительские права. Тогда смогу сбежать из дома и уехать далеко-далеко. Можно будет бросить школу, найти себе где-нибудь спальное место и придумать другой способ сдать выпускные экзамены.

      – С магией покончено.

      Его взгляд словно бросал вызов, мол, попробуй возразить. Спорить было бесполезно. Я понурила голову:

      – Да, сэр.

      – Сколько раз я тебе говорил, что, если ты приложишь усилия, однажды из тебя выйдет толк? Но ты должна сосредоточиться на серьезных вещах. Хватит заниматься ерундой. – Он покосился на телевизор. – Неси сюда свою тетрадку с баллами.

      – Да, сэр, – повторила я.

      Я добрела до своей комнаты, плюхнулась на кровать и обхватила Мистера Медведя так крепко, что руки заболели. Потом открыла ящик тумбочки и вытащила тетрадку. Захотелось вышвырнуть ее в окно.

      Отныне придется заниматься до того, как проснется Сэр. Выступать я могу с импровизациями в секретных местах для маленьких групп зрителей. Читать и искать новую информацию начну в библиотеке, а родителям скажу, что нам задали групповое задание. Буду оттачивать мастерство до крови, до синяков, пока не стану безупречной и бесстрашной, как Гудини. Если понадобится, перееду в Нью-Йорк. Сэр может сколько угодно мне угрожать, но я не сдамся.

      Я никогда в жизни не откажусь от сцены.

      Глава девятая

Натали 8 января 2020 года

      – А Я НЕ ЖАЛУЮ ТЕХ, кто называет меня лгуньей. – Бросаю на Гордона убийственный взгляд, подношу ключ к сканеру и слышу, как замок открывается. – Тот, кто передает вам информацию, что-то напутал. – Сердце бешено стучит. Толкаю дверь и затаскиваю внутрь сумку, не давая ему шанса ответить.

      Что я знаю обо всех этих людях, о том, на что они способны? Откуда мне знать, что их угрозы ограничатся письмами? Ощупываю синяк на запястье и представляю, как Гордон за волосы тащит меня к морю и держит мою голову под водой, пока я не потеряю сознание. Сможет ли кто-то выяснить, куда я поехала? И станет ли кто-то вообще меня искать?

      Мотаю головой, прогоняя страшные картины, и осматриваюсь в домике. Комната безупречно чистая: ни пылинки. Интерьер аскетичный, как в жилище лесоруба: функциональный, но без украшательств. К дальней стене придвинута односпальная кровать. Отглаженное белое белье заправлено с идеально ровными уголками. Напротив кровати стоят простой дубовый стол и стул с жесткой спинкой. За раздвижными дверцами обнаруживается небольшой шкаф. Ни ковра на полу, ни гаджетов на тумбочке, ни картин на стенах. Только на сосновых досках древесные узоры, напоминающие пчелиный рой.

      – И еще кое-что, – говорит Гордон.

      Вздрагиваю и оборачиваюсь. Тот успел перешагнуть через порог и оказаться в моей комнате. Он закрывает дверь, лезет в портфель, висящий у него на плече, и достает пачку листов, прошитую скобами:

      – Мне нужно, чтобы вы подписали вот это.

      Пролистываю страницы договора. Там сказано, что я не имею права подавать