Скандал с Модильяни. Бумажные деньги (сборник). Кен Фоллетт

сейчас стоит мое собрание?

      – Боже! – Лампет даже нахмурился, сдвинув черные брови над переносицей. – Прежде всего это зависит от того, каким образом ее продавать. А во-вторых, для точной оценки понадобится неделя работы эксперта.

      – Меня устроит и приблизительная оценка. Ты же знаешь мои картины – большинство из них приобрел для меня ты.

      – Верно, – Лампет вызвал в памяти образы двадцати или тридцати полотен, вывешенных в этом особняке, и мысленно оценил каждую. Затем, закрыв глаза, произвел в уме простое сложение сумм. – Никак не меньше миллиона фунтов, – подвел он итог вычислениям.

      Кардуэлл снова кивнул.

      – Результат моих собственных подсчетов оказался таким же, – сказал он. – Чарли, мне как раз необходим миллион фунтов.

      – Господи всемогущий! – Лампет от удивления выпрямился в кресле. – Неужели ты собираешься продать коллекцию?

      – Боюсь, это стало необходимостью, – с грустью ответил Кардуэлл. – Я надеялся передать ее в дар нации, но реальности деловой жизни определяют все. Моя компания непомерно разрослась, бюджет не выдерживает. Необходимо значительное вливание капитала в течение ближайших двенадцати месяцев, или мы пойдем ко дну. Ты же знаешь, я уже несколько лет подряд распродавал небольшие участки имения, чтобы удержаться на поверхности.

      Он поднес к губам округлый бокал с бренди и отпил из него.

      – Молодые наездники наконец поравнялись со мной, – продолжал он. – Новые метлы по-новому метут в мире финансов. Наши методы работы устарели. И я покину бизнес, как только компания станет достаточно надежной для передачи в другие руки. Пусть молодые и лихие всадники мчатся дальше.

      Нотки усталого отчаяния в голосе друга даже слегка рассердили Лампета.

      – Молодые всадники! – презрительно воскликнул он. – Их время еще придет, но не сейчас.

      Кардуэлл тихо рассмеялся.

      – Не горячись, Чарли. Мой отец пришел в ужас, когда я объявил о своем намерении заниматься бизнесом в Сити. Помню, как он сказал: «Но ведь ты же унаследуешь титул!», словно это само по себе исключало для меня всякую возможность делать большие деньги самостоятельно. А ты сам? Как отреагировал твой отец на открытие тобой первой художественной галереи?

      Лампет признал его правоту, невольно улыбнувшись.

      – Он посчитал это никчемным занятием для потомственного воина.

      – Видишь, мир всегда принадлежал юным и смелым всадникам с отточенными клинками. А потому продай мои картины, Чарли.

      – Но коллекцию придется раздробить на части, чтобы выручить как можно больше.

      – Тебе виднее. Ты – специалист. А для меня нет смысла проявлять по этому поводу излишнюю сентиментальность.

      – И все же некоторые полотна нужно пока сохранить, чтобы устроить сначала выставку. Давай прикинем: Ренуар, два Дега, несколько холстов Писарро, три Модильяни… Мне придется поломать над этим голову. Сезанн, разумеется, пойдет только с аукциона.

      Кардуэлл