13-ая. Ольга Евгеньевна Мастепан

схема содержала бесчисленное множество фрагментов, однако большинство из них уже поблекли, став почти незаметными. В самом верху, где ещё продолжал пульсировать свет, оставалось всего две ячейки, расписанных угловатыми символами и знаками.

      – Они возлагают на тебя такие большие надежды, – снова протянула фигура, сделав один шаг ближе к панели. – И я уверен, ты их не разочаруешь.

      Стекло покрылось тонким слоем конденсата, сквозь который по-прежнему проходило пульсирующее сияние, непрерывно продолжающее раз за разом слабо мигать, отбрасывая на пол и стены изогнутые тени. Силуэт издал звук, напоминавший смешок, прежде чем поднести руку к панели и аккуратно смахнуть осевшую влагу. Пальцы его, обтянутые тёмными кожаными перчатками, дрожали, словно в трепетном благоговении. Он так долго этого ждал, что пару раз начинал сомневаться в здравии своего рассудка. В какие-то моменты ему казалось, что время тянется мучительно долго, а дни и вовсе отказываются закачиваться. Но вот теперь он стоял перед неприветливым холодным стеклом и внезапно всё начинало обретать смысл. Все эти долгие секунды, минуты, часы наконец приобрели то самое значение, которое он старался вложить в них.

      Силуэт пару мгновений стоял почти неподвижно, а затем опустился на одно колено, приблизившись к постаменту, крепко обхватывающему стекло с обеих сторон. Набрав побольше воздуха в стесненную мундиром грудь, он открыл потайную крышку и заглянул внутрь, любуясь сложным хитросплетением проводов, представшим перед ним. Все они были одновременно настоящими и абсолютно фальшивыми. Просто очередная выдумка Вселенной, в попытках придать осмысленный вид тому, что в нём совершенно не нуждалось.

      Фигура подняла взгляд на символы, неподвижно существующие в самом верху пластины и усмехнулась, слегка покачав головой.

      – Будет больно, – тихо произнёс силуэт, подцепив пальцем один из проводов, прежде надёжно скрывавшийся за множеством других. – Я бы даже сказал… невыносимо.

      Одним быстрым движением, он рванул провод в свою сторону и тот с глухим треском лопнул, превратившись в две никак не связанные половинки. Панель несколько раз мигнула, после чего на ней образовались трещины. Сперва небольшие, почти незаметные глазу, они росли, стремительно вытягиваясь вверх, пока наконец не достигли последних двух элементов схемы. Все, что было до них, превратилось в блестящую череду осколков, которые больше невозможно было соединить.

      Силуэт закрыл крышку и поднялся на ноги, окинув взглядом своё творение. Когда его несуществующие глаза столкнулись с предпоследним фрагментом схемы, оттенок пламени моментально потемнел, а рябь вокруг его головы стала значительно больше. В зале стало жарко, настолько, что любой человек бы не смог находиться здесь дольше пары секунд, а трещины на стекле начали смазываться, приобретая более плавные и сглаженные очертания.

      – В другой раз я бы счёл это забавной иронией, – произнесла фигура, медленно снимая