Хроники Нарнии. Начало истории. Клайв Стейплз Льюис

смело, насколько это им удалось. Звери были так заняты беседой, что не сразу заметили их и услышали дядю Эндрю, который стоял довольно далеко и надсадно звал:

      – Дигори! Вернись! Немедленно иди сюда, кому говорю!

      Когда люди проходили мимо зверей, те замолкли и на них уставились.

      – Это ещё кто такие? – спросил бобёр.

      – Простите… – начал Дигори, но кролик перебил его:

      – Наверное, салатные листья.

      – Нет! – поспешила сказать Полли. – Нас нельзя есть, мы невкусные.

      – Смотри-ка! – сказал крот. – Говорить умеют. Салат он речью не наделял.

      – Может, они вторая шутка? – предположила галка.

      Пантера перестала умываться и сказала:

      – Ну, первая была лучше. Кто как, а я ничего смешного не вижу! – И, зевнув, принялась умываться опять.

      – Пожалуйста, пропустите нас! – взмолился Дигори. – Я очень спешу. Мне нужен лев.

      Тем временем Фрэнк пытался привлечь внимание Землянички и наконец преуспел:

      – Лошадка! Ты-то меня знаешь, объясни им.

      – О чём это он? – спросили её звери.

      – Знаю… – нерешительно произнесла лошадь. – Я мало что знаю. Наверное, все мы ещё очень мало знаем. Но где-то я вас видела… Где-то я вроде бы жила… или видела сон, прежде чем Аслан разбудил нас. В этом сне вроде бы жили вы трое…

      – Ты что, – удивился кебмен, – меня не признала? А кто тебя чистил? Кто кормил, а? Кто попону надевал, когда холодно? Ну, не ждал я от тебя!

      – Минутку, минутку… – проговорила лошадь. – Дайте подумать. Да, ты привязывал ко мне сзади какой-то тяжёлый ящик и гнал куда-то, и я бежала, а ящик очень грохотал…

      – Зарабатывали мы с тобой, – сказал кебмен. – Жить-то надо и тебе и мне. Без работы да без кнута ни стойла бы не было, ни корма, ни сена, ни овса. Любила ты овёс, если я мог его купить, тут ничего не скажешь.

      – Овёс? – переспросила лошадь, прядая ушами. – Да, что-то такое помню. И ещё… Ты сидел сзади на ящике, а я тащила и тебя, и ящик. Бегала-то я.

      – Ну, летом ладно: ты тянешь, я себе сижу, – сказал Фрэнк. – А зимой? Когда ноги как ледышки? Ты бегаешь, тебе что, а я? И нос замёрзнет, и щёки, и рукой не шевельнуть, вожжи не удержишь.

      – Там было плохо, – сказала лошадь. – Камни, трава не растёт.

      – То-то и оно! – обрадовался Фрэнк. – Плохо там было. Одно слово – город. Мостовые. Не люблю я их. Мы с тобой из деревни. Я там, у себя, в хоре пел. А пришлось, жить-то надо.

      – Пожалуйста! – взмолился Дигори. – Пустите нас! Лев уходит, а мне очень нужно с ним поговорить.

      – Понимаешь, лошадка, – сказал Фрэнк, – молодой человек хочет со львом поговорить, Асланом. Может, довезёшь его? Будь так добра! А то вон куда ваш лев ушёл. Мы уж с барышней дойдём.

      – Довезти? – переспросила лошадь. – Ах, помню, помню! Ко мне садились на спину… Когда-то давно один из ваших, коротенький, часто это делал. Он мне всегда давал такие твёрдые белые кубики… Очень вкусные… лучше травы.

      – А, сахар, – сказал Фрэнк.

      – Пожалуйста! – снова взмолился Дигори. –