Хроники Нарнии. Начало истории. Клайв Стейплз Льюис

был глуп в самом взрослом духе. Теперь, когда колдуньи рядом не было, он помнил не о её грозном виде, а о её красоте, и думал: «Да, скажу я вам, всем женщинам женщина! Перл природы!» Кроме того, он как-то забыл, что привели её дети, и очень гордился, что колдовством выманил такую красавицу.

      – Эндрю, – сказал он своему отражению, – для своих лет ты совсем… э-э… Прекрасная внешность… Породистая…

      Понимаете, он возомнил по глупости, что колдунья влюбится в него. Зелье на него повлияло или одежда, но он охорашивался всё больше. Он был тщеславен, как павлин, потому и стал чародеем.

      Наконец он отпер дверь, послал служанку за кебом (тогда у всех была масса слуг) и пошёл в гостиную. Там, как и следовало ожидать, тётя Летти у самого окна чинила матрас.

      – Понимаешь, Летиция, душа моя, – беззаботно начал он, – мне надо выйти. Одолжи-ка мне фунтиков пять, будь добра.

      – Нет, Эндрю, милый мой друг, – ответила тётя, глядя на матрас. – Я тебе много раз говорила, что денег не дам.

      – Не будь такой мелочной, душенька, – сказал дядя. – Это очень важно. Без них я окажусь в глупейшем положении.

      – Эндрю, мой дорогой, – сказала тётя, глядя ему в глаза, – как тебе не стыдно просить у меня денег?

      За словами этими таилась скучная взрослая история. Впрочем, сообщим, что дядя «вёл дела дорогой Летти», сам не работал, тратил очень много на бренди и сигары и добился того, что она стала много беднее, чем тридцать лет назад.

      – Душенька, – сказал дядя, – пойми, у меня непредвиденные расходы. Будь человеком… Мне надо принять одно… э… лицо…

      – Это кого же? – спросила тётя.

      – Очень важную гостью. Она, понимаешь ли, появилась… э… неожиданно…

      – Что ты мелешь! – воскликнула тётя. – Никто не звонил в дверь.

      Тут дверь распахнулась, и тётя не без удивления увидела огромную женщину в роскошных одеждах без рукавов. Глаза у великанши сверкали.

      Глава седьмая

      Что случилось перед домом

      – Сколько мне ждать колесницу, раб? – прогрохотала колдунья.

      Дядя Эндрю сжался. Теперь, при ней, он немедленно забыл, что думал перед зеркалом. Но тётя Летти поднялась (матрас она чинила, стоя на коленях), вышла на середину комнаты и холодно спросила:

      – Разреши осведомиться, Эндрю: кто эта особа?

      – Знат-т-т-тная ин-н-ностранка, – ответил тот. – Исключ-ч-чительно…

      – Какой вздор! – сказала тётя и, обернувшись к колдунье, воскликнула: – Вон из моего дома, бесстыжая тварь! Не то вызову полицию.

      Колдунью она приняла за циркачку, голые руки – не любила.

      – Кто это? – брезгливо спросила королева. – На колени, несчастная, не то сотру в порошок!

      – Прошу обходиться в моем доме без таких выражений! – запальчиво произнесла тётя.

      Королева стала ещё выше (или дяде Эндрю показалось). Глаза её горели. Она подняла руку, как тогда, в своём королевстве, и произнесла слово… но ничего не случилось, только тётя, тоже брезгливо, заметила:

      – Так… Она ещё