Лилит Паркер и Остров теней. Жанин Вильк

подходящая рабочая обстановка. Сидя рядом с матерью, Мэт закатывал глаза и беспомощно пожимал плечами.

      – …но Бонсдейл всё-таки очень хорошая альтернатива, – резюмировала в конце концов Элеонора. – Хотя пришлось действительно побороться, пока мы наконец получили разрешение там поселиться.

      – Это ещё почему? – уточнила Лилит.

      – Ну, жители Бонсдейла, похоже, не жалуют чужаков, – пояснил Мэт.

      – Они не желали, чтобы мы поселились в деревне! – возмутилась Элеонора. – От туристов, которые приезжают к ним праздновать Хэллоуин, они берут деньги с радостью, а мои для них, видимо, недостаточно хороши.

      Элеонора, глубоко задумавшись, теребила серёжку в ухе, единственное своё украшение – оправленный в серебро зуб вампира. Ещё в поезде она рассказала Лилит, как выторговала его у какого-то румынского лоточника и даже получила сертификат, подтверждающий подлинность зуба. Лилит еле сдержала улыбку. Вампирский зуб Элеоноры был подозрительно похож на клык маленькой дикой кошки.

      – Мамочка до тех пор трепала им нервы, пока они наконец не продали ей пустующий дом на краю города, – хитро улыбнулся Мэт. – Если ей в голову что-то взбредёт, она не отстанет.

      Похоже, жители Бонсдейла – большие симпатяги. Лилит уже собиралась спросить, что это за история с Хэллоуином и туристами, как вдруг краем глаза увидела какую-то тень, от вида которой её пробрал озноб.

      – Это… это остров Святого Нефелиуса?

      Над морем мрачно возвышался чёрный остров. Не было видно ни маяка, ни приветливых огоньков, которые встречали бы путников во тьме. Только в самой высокой точке острова, на вершине скалы, из окутывающего остров колеблющегося тумана изувеченным пальцем торчала крепостная башня с зубцами.

      Элеонора проследила за взглядом Лилит.

      – Жуть, правда? Остров мрака. Гробовая тьма древней земли, которая под покровом ночи хранит тайны зла. Чувствуешь, Лилит? Чувствуешь, как она обращает на нас свой холодный взгляд? Она тянет свои окоченевшие пальцы к каждому, кто к ней приближается, страстно желая уничтожить всю радость и счастье в его сердце.

      При этих словах Элеоноры у Лилит мороз по коже пробежал. Они прозвучали мрачным пророчеством. Лилит ощутила острое желание никогда не приезжать на этот остров. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться дома в Лондоне и улечься в свою уютную постель.

      Увидев бледное лицо Лилит, Элеонора замерла как громом поражённая.

      – Это было хорошо или нет? Этот пассаж о мраке и счастье непременно нужно записать. Где мой ноутбук?

      Она поспешила к своему багажу.

      – У мамы сроки поджимают, потому что близится день сдачи книги, – пояснил Мэт, посчитавший необходимым извиниться за мать.

      – А сколько она уже написала?

      – Ну, с этим пассажем теперь, вероятно, предложения четыре.

      – Ой!

      – Не беспокойся, она справится.

      Взгляд, который Мэт бросил на старательно печатающую мать, был слишком хорошо знаком Лилит. В нём читалось