Пятьдесят на пятьдесят. Стив Кавана

что практически ставило крест на любых попытках впоследствии найти работу по специальности. Кейт такого не хотелось. Она слишком уж многим пожертвовала, чтобы попасть сюда.

      Пока Леви и Скотт уходили от Кейт по Хоган-плейс, упрек Леви по-прежнему продолжал звучать у нее в ушах. Немного постояв, она направилась в противоположную сторону, намереваясь вернуться домой – пусть даже короче было бы двинуться вслед за ненавистными коллегами. Приметив первый же узенький переулок, быстро нырнула в его спасительную тень. Слез не было, но ей хотелось расплакаться. Трепет в груди, вскоре превратившийся в спазм, пресекший дыхание, так и не пройдет, если не открыть некий предохранительный клапан и не выпустить все это наружу. Поплакать иногда полезно. Кейт знала это, прочтя немало книг по самопомощи, но устроена была по-другому. Она не могла плакать. Больше не могла – по крайней мере, с того дня. Клапан был плотно закрыт и законтрен, удерживая все эти бурлящие эмоции внутри. Хотя одна мысль немного успокоила ее. Пульс поутих, а дыхание замедлилось и стало более глубоким.

      Ей захотелось домой. Но только не в свою квартиру. Домой.

      Сорок пять минут спустя Кейт сошла в Эджуотере с парома, на который села в Мидтауне, оказавшись в другом штате – Нью-Джерси. Здесь в девятилетнем возрасте она играла на заброшенной фабрике «Келлог» со своей подругой детства, Мелиссой Блок. Теперь фабрика исчезла, а на ее месте раскинулась современная яхтенная марина. Время не стоит на месте: большинство промышленных предприятий уступили место дорогим прибрежным кондоминиумам, и Эджуотер превратился в нечто вроде модного Золотого побережья[11]. По крайней мере, частично. Протянувшаяся параллельно берегу Гудзона улица под названием Ривер-роуд отделяла дорогие прибрежные кварталы от всего остального города – сразу за ней, на холмах, недвижимость стоила как минимум вдвое дешевле. Выйдя из паромного терминала и перейдя дорогу, Кейт направилась в восточную часть городка. Миновав несколько риелторских контор, в конце квартала свернула направо на Гудзон-авеню и принялась одолевать крутой подъем к улочке Аделаида-плейс и дому своего отца.

      Луис Брукс переехал в Эджуотер еще в семидесятых. В то время он работал полицейским в Нью-Йорке, а напарником у него был Джерри Блок, отец Мелиссы. Именно Джерри и уговорил ее отца переехать сюда. Недвижимость тогда стоила дешево, поскольку как минимум за сотню лет земля здесь была основательно отравлена производителями кукурузного масла и химикатов. Обе семьи поселились бок о бок на Аделаида-плейс. Это было волшебное время – детство в маленьком городке с подругой, которая воспринималась как сестра. Жизнь была прекрасна. То есть до той поры, пока Джерри Блока не арестовали.

      Когда перед ней наконец открылся дом в колониальном стиле, в котором она выросла, икры у нее уже горели огнем, а ступни болели после подъема. Кейт взбиралась на холм в туфлях на каблуках – кроссовки остались в ящике стола на работе. Она уже поднималась

11

Золотое побережье применительно к штату Нью-Йорк – престижный участок с самой дорогой недвижимостью на северном побережье Лонг-Айленда.