На краю жизни. Ханна Ким

камеру, потому что у нее на тот момент просто не было внутренних ресурсов, чтобы падать куда-то дальше, чем услужливо показали.

      – Он пару раз спрашивал, когда ты вернешься. – Лив цокает языком. – То есть как бы. Он подходил прямо к окну в двери, пялился на меня каким-то диким взглядом и такой: «Твой насяльника так и не вернулся?», будто я какая-то псинка на побегушках.

      – Серьезно? Спрашивал? – Ее брови улетают вверх. Неужели так заскучал по взаимным обменам колкостями?

      – Странный он. – Девушка трет щеку, что стала липкой после рук, но делает только хуже. – И жуткий пиздец. Даже не знаю. Мне с самого начала не нравилась эта затея, а теперь нравится еще меньше, потому что как бы мне ни хотелось оставаться человеком в любой ситуации, я понимаю, что либо сожрут тебя, либо сожрешь ты. Сейчас страдаем и мы, и он. Ничего хорошего из этого не выйдет.

      – И что ты предлагаешь? Убить его? – Марго начинает злиться, но не на Лив, а на саму себя, ибо правда ведь – поступок был опрометчивым, а теперь хлебать кашу приходится всем.

      Девушка молчит несколько секунд, старательно обдумывая ответ, а затем слегка зашуганно оглядывает коридор. И шепчет:

      – Его можно просто отпустить.

      – Сама себе противоречишь.

      – А что? – Она разводит руками. – Если мы ничего от него не добьемся, какой смысл держать его здесь?

      – Он уже слишком много видел. Просто так взять и отпустить его мы не можем.

      – Ты его не убьешь. – Лив отступает на шаг и глядит на нее немного свысока. Словно знает больше, чем сама Марго.

      – И не таких убивала. – У нее пропадает всякое желание продолжать этот разговор.

      – Не убьешь, – настаивает Лив. – Но имей в виду: его жизнь теперь целиком и полностью на тебе. Лишь твоя ответственность. А я позволю себе невиданную роскошь и понадеюсь, что игра все-таки стоит свеч.

      Лив уходит, а Марго еще долго стоит в коридоре и таращится на дверь, за которой находится их скромное больничное крыло. Она возвращается в комнату уже после полуночи – в помещении предсказуемо нет ни Макса, ни Джеймса, который теперь пропишется в своем кабинете на ближайшую неделю.

      Одиночество не тяготит, тишина не угнетает, но Марго все равно чувствует себя странно. Сидит на кровати несколько минут, умоляя себя раздеться и лечь, но не выходит никак – так и продолжает пялиться в окно, выхватывая уставшим взглядом всполохи фонариков. Сегодня ограждения патрулируют не настолько подготовленные люди, как Мэг и Алек, и от этого самую малость тревожно.

      Марго царапает коротким ногтем указательного пальца губы, сдирает сухую корочку, снова елозит по коже зубами. А затем подрывается с места, но вовсе не в душевые, в которых уже успела побывать прямо перед посещением больничного крыла, а в подвал – темный и неприветливый. Здесь совершенно нет света, но Марго помнит дорогу как свои пять пальцев, ей освещение без нужды, хотя она все равно какое-то время врезается лучом фонарика в стены, боясь выхватить на них нечто, чего там быть не должно.

      Она