Леонардо да Винчи: гений на все времена. Давиде Морозинотто

незаконнорождëнным, как выражались в те времена. Это означало, что у меня не было права на наследство, да и солидным ремеслом я заняться не мог. Но вышло так, что в ту пору сер Пьеро другими детьми ещё не обзавёлся, поэтому он взял меня на воспитание и решил, что в один прекрасный день я продолжу семейное дело.

      – Будешь нотариусом, – говорил отец. – Так же, как я, как твой дед, прадед и прочие родичи.

      Сер Пьеро пригласил в наш загородный дом седовласого учителя c лицом, изрытым морщинами, – ни дать ни взять ствол оливкового дерева. Ему было велено учить меня латыни и правилам счёта на абáке — инструменте, сколоченном из реек, по которым туда-сюда перекатывались деревянные шарики.

      Абáк служил для разных вычислений. Мой учитель поглядывал на эту нехитрую вещицу с величайшим почтением, словно она таила в себе бог весть какую магию.

      – Скажите, учитель, – спрашивал я, – неужто с помощью абáка можно решить любую задачку по математике?

      – Да, – отвечал он, раздуваясь от гордости.

      И тут я засыпал его такими хитроумными вопросами, что тотчас ставил беднягу в тупик. Он качал головой, пыхтел, покрывался испариной, часами думал над ответом и путался в бесполезных расчётах. А я, пользуясь случаем, удирал из дома и отправлялся бродить по окрестностям в поисках приключений.

      В то время я жил в городке Винчи. Это было чудесное местечко, затерянное средь холмов и виноградников, ласковых рощиц и прохладных ручьёв, бегущих меж деревьями. Высоко-высоко в небе гордо парили коршуны, а в полях водились зайцы и кабаны.

      Чаще всего я гулял один, но, бывало, меня сопровождал дядюшка Франческо, брат сера Пьеро. Отец считал его бездельником, который ничего не добьётся в жизни. Но я в нём души не чаял.

      Дядюшка Франческо тоже не желал становиться нотариусом, зато он знал названия всех растений, а ещё учил меня ловить ящериц и различать всяких букашек.

      – Эти штуки будут поважнее того, что понаписано в книжках твоего учителя! – гудел он басом.

      – И в абаке нет нужды, всё и так понятно, – посмеивался я.

      Каждый раз, отправляясь с дядюшкой на прогулку, я брал с собой блокнот и кусочек угля, чтобы зарисовать всё, что увижу, и ничего не забыть.

      Однажды, когда меня не было дома, сер Пьеро зашёл в мою спальню и обнаружил целый ворох рисунков. Он глубоко задумался, почёсывая подбородок.

      Воротившись домой, я застал отца на кухне. На обеденном столе были раскиданы мои рисунки.

      – А ну-ка скажи, сынок, неужто ты сам вывел эти каракули? – спросил меня родитель.

      – Да, синьор отец, – настороженно ответил я.

      Сер Пьеро тяжко вздохнул.

      – Учитель говорит, что ты отлыниваешь от уроков и даже латынь не желаешь учить. Отвечай, только честно, ты что, совсем не хочешь стать нотариусом?

      – Нет, синьор отец, – признался я.

      Право слово, мне этого совсем не хотелось.

      – Так я и думал! – воскликнул сер Пьеро, свернул мои рисунки в трубочку и сунул под мышку.

      Я решил, что он хочет их выбросить, но отец, не сказав мне ни слова, отправился прямиком во Флоренцию. Прибыв в город, он постучал в дверь своего дорогого друга по имени Андреа дель Верроккьо.

      В ту пору Верроккьо был, пожалуй, первым мастером во всей Флоренции. Он прославился как превосходный живописец, скульптор и архитектор. В его огромной мастерской трудилось так много учеников, что яблоку негде было упасть! Со всего города туда стекался народ, чтобы хоть глазком полюбоваться на его творения.

      Сер Пьеро отвёл своего друга в сторонку и сказал:

      – Андреа! Есть у меня один сынок, только это не ребёнок, а сущее наказание! Так-то он смышлён и находчив, даже слишком, но вечно витает в облаках. За что ни возьмётся – всё бросает на полпути. Начал было изучать животных, глядь – уже увлёкся растениями. Потом новая страсть – камни! Он поселил в спальне целое полчище насекомых и довёл учителя до белого каления. А недавно я нашёл у него вот что…

      Верроккьо взял пачку моих рисунков и стал их внимательно разглядывать.

      – Я пришёл к вам за советом, – воскликнул сер Пьеро. – Коли скажете, что у мальчика есть задатки художника, так и быть, пусть занимается тем, к чему лежит душа. Но ежели нет, велю ему учиться на нотариуса. Такова моя воля. Не захочет – силой заставлю.

      Верроккьо пристально посмотрел в глаза серу Пьеро и спросил:

      – А как зовут вашего сынишку?

      – Леонардо, – ответил сер Пьеро.

      – Приведите его ко мне. Ручаюсь вам, что из Леонардо да Винчи выйдет толк.

      Так я стал учеником Верроккьо и поселился в его мастерской.

      Чудеснее места я в жизни не видел! Чего тут только не было! Мольберты и картины, всевозможные модели и приспособления. В одном углу высилась груда молотков и инструментов, в другом стояли картины и станки для работы с глиной. Были тут и приборы для ювелиров,