Сын Веры. Александр Жарких

посмотрела на сына, который уже много чего знал, но всё равно продолжал задавать вопросы, на которые не так-то легко ответить. Сначала она хотела тихонько зарычать на него, чтобы он не спрашивал глупости, а потом неожиданно для себя тоже задумалась и ответила:

      – Наверное, можно, но мы так не умеем…

      – А кто умеет?

      – Я не знаю!

      – Ну, мам!.. – не унимался медвежонок, сладко потягиваясь ото сна.

      – Какие-нибудь другие медведи, наверное, умеют.

      – А почему они умеют, а мы нет?

      – Потому что мы живём только в одну сторону, – ответила мама с небольшой досадой.

      – В какую сторону? – не унимался маленький.

      – В сторону завтра.

      – Значит, есть медведи, которые живут в другую сторону, в сторону вчера?

      – Есть, наверное, но я их не знаю.

      – Мама, почему ты всё время говоришь «я не знаю»? Ты же мама, ты всё знаешь, – сказал медвежонок, продолжая лежать на спине и весело дёргать лапками, словно проверяя их подвижность после сна.

      – Вставай скорее, сынок! Совсем замучил меня вопросами. Уже давно пора идти в лес на прогулку. Заодно пособираем корешки, орехи и ягоды, попробуем их на вкус. Может быть, я покажу, как нужно охотиться. Ты уже, наверное, проголодался и хочешь позавтракать. А эти глупые вопросы, если хочешь, задавай сам себе…

      – Мамочка, я не могу сам себе задавать глупые вопросы, потому что у меня внутри очень много глупых ответов. И если я буду задавать себе много глупых вопросов, то глупости во мне станет ещё больше, а там и так уже нет места… И я уже встал. Вот, смотри! Ему снова приходилось задавать вопросы, потому что у него начиналась своя жизнь, а он уже знал, что взрослые умнее детей. И он, ещё не осознавая этого, хотел побыстрее влиться в эту, не очень пока понятную жизнь, которой уже давно жили взрослые.

      И медвежонок каким-то образом встал на передние лапы, а задние поднял вверх. Получилось очень забавно. Конечно, он тут же упал и кувырнулся, оказавшись на своих маленьких четырёх лапках. Мама посмотрела на этот милый пушистый колобок и подумала, что из этого помёта он, наверное, самый озорной и смышлёный. Кроме него у мамы-медведицы этой зимой родились ещё двое медвежат, мальчик и девочка. У неё едва хватило грудного молока, чтобы выкормить всех троих и согреть их своим теплом до весны, но всё обошлось.

      – Не балуйся, сынок! Почему ты всё время балуешься?

      – Я не всё время балуюсь. Когда спал, я же не баловался! Мам, а что такое «охотиться»?

      – Ну, это… когда тебе охота что-нибудь делать, и ты это делаешь.

      – А если неохота, то не делаешь?

      – Да, малыш.

      – А если тебе неохота, а ты всё равно делаешь?

      – Ну тогда это просто нехорошая охота.

      – Значит ты нам покажешь, что можно делать, когда захочешь?

      – Да. Вот, ты сейчас что хочешь?

      – Я хочу есть!

      – Значит мы сейчас пойдём в лес и будем есть то, что найдём вкусненького, то есть будем охотиться на еду. Идите все вместе за мной и делайте то же самое, что и я.

      И мама-медведица повела своих маленьких медвежат по тропинке весеннего леса в самую вкусную его часть. Она знала по прошлым годам, что там им обязательно попадутся мягкие корешки молодых деревьев и кустов, которые можно будет погрызть и рассосать маленькими детскими ротиками. Ещё там можно будет раскопать лапами рыхлую, наполненную талой водой лесную землю и под слоем прошлогодней листвы найти много свежих личинок и червячков. А ближе к стволам старых деревьев они обязательно увидят вкусные весенние грибы. Проснувшаяся весной земля рождала множество мелких съедобных жизней, которые неминуемо должны были стать чьей-то пищей.

      Медведица была уже не очень молодая и поступала так всегда, когда у неё раз в несколько лет появлялись маленькие медвежата. А появлялись они в самые снежные зимы, когда она засыпала в своей старой уютной берлоге. Когда она просыпалась, то рядом уже оказывались эти маленькие комочки, которые становились её детьми. Она не знала, откуда в ней каждый раз вспыхивала материнская любовь, благодаря которой медведица готова была отдать детям всё. И она отдавала им всю свою нежность и материнское молоко, потому что больше у неё ничего не было. Её глаза уже плохо видели, исхудавшее после зимы тело болело, лапы ослабели, и она думала, что это её последние дети, а может быть и последняя в жизни зима.

      Медвежонок, в мохнатой голове которого скопилось много глупых вопросов, родился прошлой зимой и целый год, как и его братик с сестрой, не отходил от мамы ни на шаг, потому что в первый год своей жизни медведи совсем маленькие. Свою вторую зиму он тоже провёл с мамой в уютной берлоге, а сейчас уже наступало его второе лето, и он стал необыкновенно быстро набирать вес и проявлять характер.

      Медвежонок ел всё подряд и ещё не знал, что такое «проявлять характер», но мама сказала, что он есть у всех, и должен быть у каждого свой. Его нельзя ни у кого взять и нельзя никому передать, потому что свой характер есть у каждого где-то там внутри. Медвежонок