Ёжкины сказки. Антон Пономаренко

рюмая тень.

      – О, Леший!.. Технически ты попал в избу, вот на ней и женись!

      – Батюшка велел…

      – Ты один такой горемычный у Батюшки?

      – Не, трое нас: старший Иван Умный, средний Иван Смелый и я… просто Иван младший.

      – Дай-ка угадаю: стрелы твоих братьев попали в дома девиц, которых они и так знали?

      – Ну да…

      – Братья твои сговорились с девицами и заранее им стрелы дали. А ты… эх… младшенький… Ты от меня не отстанешь?

      – Батюшка велел…

      – Так, ищем компромисс. С утра идём к городничему и делаем всё по закону при свидетелях. За избой есть стог соломы, переночуешь там. В избу не входить. У меня эксперимент!

      Иван обрадовался, что невеста согласна, и с разбегу влетел в стог. «Сейчас высплюсь, а утром свадебку сыграем!» – подумал он и крепче зажмурился, чтобы поскорее заснуть. Сон не шёл. Ни на левом боку, ни на правом, ни в стойке на руках. Может, если глазком одним на эксп… экспыримент посмотреть, то ничего страшного и не случится? Иван обошёл избушку, тихонько приоткрыл дверь. На небольшом столике посреди избы лежала лягушачья шкурка. Шкурку парень еле различил в призрачном свете ото мха над столом. Девушки нигде не было видно.

      – Ох, беда! В лягуху обратилась! – схватил Иван шкурку и выбежал на опушку. Шкурка в его руках при лунном свете обратилась в прах. – Погибла!

      – Блаженный, ты что натворил! Это же искусственная кожа, вот только проблемы со светочувствительностью… – заголосила из избы девица.

      – Какая кожа? – изумился Иван.

      – Волшебная, чтобы на животных эксперименты не ставить! Немедленно к городничему!

      – Как же мы ночью-то пойдём? – понуро спросил парень.

      – Не пойдём, а полетим. Баба-Яга нынче излётчиком подрабатывает. Сейчас по зеркалу вызову, – ответила девушка и уже про себя добавила: А ночью у неё ещё и повышенный тариф…

      Над лесом взвилась ступа, бока её были разукрашены жёлто-чёрными шашечками.

      Глава 1. Самодур и виноватые.

      Утро городничего Эпистафа Ивановича всегда начиналось одинаково. Сначала слуга подавал ему чашку ароматного иван-чая. Затем городничий неспешно прогуливался до места службы, а по пути мог заглянуть на торжище, чтобы самолично убедиться в подобающем качестве мёда, калачей и прочих сомнительных товаров. В управе необходимо было немедля, молниеносно и очень тщательно разобрать дела, коих, как правило, бывала четверть дюжины, а иногда и треть. Если же дел было больше, то по разумению Эпистафа Ивановича тиуны(тиуны занимались разбором судебных дел) поторопились и из рук вон плохо сделали свою работу. И отправлялись дела эти на доследование. Ещё в конце дня нужно было провести инспекцию в корчмах – не травят ли народ, не разбавляют ли зелено вино (крепкое вино или водка на травах), не пускают ли слухи какие непотребные про солнышко наше Самодура Первого и единственного. И раз в седмицу (неделю) у городничего был день работы с населением. В эти дни утро также начиналось с аромата иван-чая, а рабочий день заканчивался дёргающимся глазом.

      И сегодня был именно такой день. Приняв пару купцов с кляузами друг на друга, извозчика с жалобой на Бабу-Ягу (мол, клиентов всех увела) и ещё нескольких горожан с такими же малозначительными просьбами, городничий уже готов был закрывать контору, как в кабинет ворвалась она. Василиса.

      – Началось… – Эпистафий упреждающе опрокинул рюмку креплёного вина и закусил полной ложкой икры.

      – Любезный Эпистафий Иванович, я к вам! Хочу заявить о вопиющем архаизме и произволе местного рода… –выпалила Василиса одним духом и дернула за рукав Ивана:Как тебя там звать-то?

      – Иван рода Иванов, –буркнул парнишка из-за спины девушки.

      – Не родственники! –на всякий случай упредил Эпистафий. Вторая рюмка с ложкой икры отправились в его рот.

      – О произволе местного рода Иванов! А именно о похищении невесты и порчи экспериментального образца! –продолжила девушка.

      – Невеста у нас кто? –требовательно вопросил городничий.

      – Она, – ткнул пальцем Иван.

      – Имя? –продолжил допрос городничий.

      – Иван сын Ивана…

      – Невесты имя! –нетерпеливо перебил Эпистафий.

      – А он не знает! Стрелу в избу воткнул и всё! Мол, жена теперь, и даже имя не спросил! Но вы-то моё имя должны знать, Эпистафий Иванович, –упёрла руки в боки Василиса и нависла над городничим.

      – Уважаемая Василиса Премудрая, разумеется, я ваше имя прекрасно помню. Это положено по протоколу. Вот только по закону вы уже женаты – традиция с поисками невесты выстрелом из лука не была отменена. А вот за испорченную вещицу штраф взыщем и в темницу на седмицу отправим в лучшем виде, – решительно закончил городничий и опрокинул третью рюмку.

      – Я требую развода! –возмутилась девушка.

      – Развести вас могут только смерть и солнышко наше Самодур Первый, –Эпистафий Иванович уже подталкивал посетителей