Крепость из фантиков. Виктор Александрович Подъельных

и одним концом на поверхность. Похожие на чёрные безглазые головы, они торчали тут и там, и не дай бог напороться на них случайно – мигом повредят обшивку или нарушат мотор.

      Река извилистая, местами широкая. Кое-где она заросла трестой, так у нас называют тростник. По весне тресты совсем мало, её уносит льдом, а за лето она снова вырастает, смыкается плотными рядами и образует островки, где любят гнездиться утки и гуси. Осенью высохшая треста тихо шелестит под веянием ветра, словно шепчет о чём-то. Иногда жена просила остановиться, я глушил мотор, и мы фотографировали. Было так тихо, что не хотелось говорить, казалось, что звуки человеческого голоса нарушат эту гармонию, и она навсегда исчезнет, оставив после себя мрак.

      Мы плыли дальше. Плыли к тому месту, где когда-то провели медовый месяц – к старому деревенскому дому с резными ставнями. Жена сидела по центру лодки и показывала рукой топляки. И кто-то маленький и вредный ворочался у меня внутри, он хотел крикнуть капризно и грубо: «Я сам вижу, не слепой!» Но я одёргивал его, усаживал на место и молчал, думая о том, какая же у меня красивая жена и сколько в ней заботы и терпения. Она не дремала, хотя мы проснулись очень рано, а внимательно смотрела на воду, подмечая чёрные «мины». И тот вредный внутри вдруг успокаивался и переставал ворчать. Сердце наполнилось светлой радостью, мне казалось, что река эта – не простая. И что топляки и островки тресты – это неприятности, подстерегающие на пути. Въедешь в тресту, и тебя накроет злостью или отчаянием. Напорешься на топляк – пропадёшь вовсе… И вот, мы приблизились к первому повороту реки. Я вспомнил время, когда плыл на лодке один. Когда я только появился на свет Божий и издал первый крик. Крик отчаяния.

      Глава 1. Хотели девочку, а родился я

      Я родился зимой, в канун Старого Нового года. Меня назвали Виктором – в честь деда. Уже позднее я узнал эту историю. Дед всю свою жизнь работал водителем автобуса. Он мотался на стареньком ПАЗике по всему району, не зная выходных. Медали и грамоты, уважение и почёт – всё это не могло заменить здоровья. Дед был безотказным человеком, и некоторые этим пользовались без зазрения совести. Однажды он поехал в рейс после бани, в выходной. Нужно было заменить коллегу, который решил расслабиться и напился вдрызг. Таких случаев было много, и через некоторое время дед, неожиданно для всех, заболел. Подозрение на рак. Отправляя анализы в областной центр, он успокаивал бабушку:

      – Не волнуйся, милая! Рак лечится, главное, чтобы не саркома!

      И вдруг ответ, словно приговор – саркома горла…

      Дед сразу сдал, уволился с работы и целыми днями сидел дома, погрузившись в свою беду, словно в омут. И бабушка, пытаясь его расшевелить, вытащить, отвлечь от тяжких дум, купила гармонь. Двухрядку. Это помогло на какое-то время, дед заметно повеселел. Через месяц он уже наигрывал простые мелодии, музыка спасла его, вытащила из мрака. Но болезнь оказалась сильней. И в тот момент на свет появился я.

      – Назовите сына в честь деда, пусть он хоть немного порадуется, – попросила бабушка, и её послушали.

      На старых фотографиях я видел деда, от выглядел сильно уставшим, рак вытянул из него все соки. Дед держал меня на руках и нежно улыбался. Фото было сделано в феврале, а он умер в марте. Восьмого марта. С тех пор этот день был с налётом грусти: сначала поминали деда, а потом поздравляли женщин. Бабушка Зина сохранила верность деду и больше не выходила замуж, хотя её не раз сватали. «Сохранить верность» – в тот момент для меня эти слова не значили ничего, но бабушка упорно год за годом рассказывала эту историю. Историю хранения чувств и заботы о ближнем. Но я тогда пропустил её мимо ушей.

      Родители хотели девочку. Я узнал об этом позднее, когда увидел девчачьи платьишки. Хорошо помню одно из них – зелёное в горошек. Мне было пять лет, когда я надел его, ради смеха, и ходил так целый день, а на следующий день забыл о нём, как о чём-то ненужном и пустом.

      В детстве у меня было много игрушек и ещё больше книг. Такие тоненькие, где напечатано по одному-два рассказа или сказки. Стараниями мамы и бабушки Зины я научился читать довольно быстро, и с тех пор книги стали для меня близкими друзьями. Родители много работали, и мне их очень не хватало. Не хватало внимания. Иногда я чувствовал такую тоску внутри, хоть вой. Спасали книги. Меня можно было оставить со стопкой книг и уйти на работу. Миры, которые распахивались передо мной, помогали избавиться от гнетущих мыслей. Но только на время. Однажды я спросил маму: