Братья и сестры. Тетралогия. Федор Абрамов

окно тянет ночными запахами огорода. На столе до блеска начищенный, тихонько воркующий самовар, всякая еда: свежая рыба, грибки, маслице, зелень, ягоды – все так и просится в рот.

      Раиса Ниловна опустилась на заскрипевший венский стул, расчувствовалась:

      – Благодать у вас. А я мученица… Вот возьму да брошу все и останусь.

      – И беспременно! – суетился Федор Капитонович, не зная, как и угодить дорогой гостье. – Я уж и горенку приготовил. Раньше недели не отпущу, и думать не смей, Раисьюшка. Пусть казнит меня Петр Созонтович.

      – И когда эта война кончится? Немчура проклятая! Второй год на леченье не бывала. Это при моем-то здоровье, – жаловалась Раиса Ниловна, налегая на свежую рыбу.

      – И что ты, не говори. Без отпуска… Мыслемо дело… Это баба наша – понятия не имеет… А культурный человек, он ведь как? Вот у растеньев тоже: репа – она тварь бестолковая, растет, куда ни воткни, а огурчик, помидорка – им тепло, солнышко подавай. Нехорошо это Петр Созонтович делает, – осуждающе сказал Федор Капитонович. – О районе печется, а у себя под носом не видит.

      – То-то и оно, жена хоть пропади. А нынче еще корова на мою голову.

      – Ай-яй-яй! – сокрушался Федор Капитонович. – А Паладья-то на что?

      – Полька-то? Сбежала.

      – Это как сбежала?

      – А так, сбежала и все. Пришла из ихней деревни баба, соседка, и ну ругать: что ты, говорит, бесстыжая. Мы надрываемся, а ты тут, как барыня, прохлаждаешься! Ну и ушла. Отплатила за хлеб и соль.

      – Несознательность ихняя… А сам-то что уж, порядка навести не мог?

      – Сам-то? – Раиса Ниловна вытерла полные, румяные губы. – Тряпка сам-то! Пришел давеча со службы – краше в гроб кладут. Не пимши, не емши свалился на диван – слова не добьешься.

      – Что так? – с тревогой спросил Федор Капитонович.

      – Разве скажет. Всю жизнь умнее себя хочет быть. Только и знай – подавай мокрое полотенце на голову. А потом вот к тебе послал. На-ко, женушка, трясись на телеге, пересчитывай ребрышки… Вот останусь здесь на неделю. Пусть-ко он, дорогуля, под корову полазает… Забыла, письмо тебе прислал.

      Раиса Ниловна порылась в сумке, подала письмо.

      Федор Капитонович подсел к окну и, надев очки, вздрагивающими руками распечатал конверт.

      «Федор Капитонович, дело повернулось не так. Я остался в меньшинстве. Под тебя тоже ключи подбирают. Срочно присылай письменное заявление с указанием тех фактов, о которых ты мне рассказывал. А то я не располагаю никакой документацией. Еще советую, съезди лично в район. Ты сумеешь сказать, что надо. Выручай, а за Федуловым не пропадет. Записку уничтожь».

      Федор Капитонович легонько побарабанил пальцами по подоконнику.

      – Н-да, – проговорил он вслух, – вот как дела обернулись…

      – Что там еще? Хотела дорогой почитать, да сморило.

      – Так, приветы передает.

      – Из-за приветов-то мог бы не гонять.

      Федор Капитонович аккуратно свернул записку, положил в пухлый бумажник, набитый разными квитанциями. Потом, посидев еще немного, вышел из горницы.

      Когда