Сказки тысячи ночей. Эмили Джонстон

прическу, о которой я так мечтала. Она была старой, как скала в пустыне, выбеленная и закаленная солнцем, которое сгладило все ее несовершенства. А распущенные волосы, обрамлявшие ее лицо, были золотисто-рыжего цвета, какого я раньше никогда не видела.

      Именно волосы ее и выдали. Я поняла, что это мать Ло-Мелхиина, которая была так сильно больна и которую он излечил, вернувшись из пустыни. После болезни волосы ее так и не отросли, поэтому она сделала себе парик из львиных грив, столь полюбившихся ей. Их невозможно было расчесать или уложить – они поддавались приручению не лучше, чем сами львы. Сияющая в рассветных лучах золотистая грива выглядела причудливо, но красиво.

      Я села и взяла из ее рук чашку. Я задумалась, не нужно ли мне встать с постели и поклониться, но не успела я пошевелиться, как она уселась на подушки в изножье кровати, подобрав под себя ноги, словно сама была дочерью пастуха.

      – Семь ночей, – сказала она. – Полагаю, я не могу дальше избегать встречи с тобой.

      Быть может, поначалу она пыталась проявлять интерес к женам своего сына, а уже потом приучилась не обращать на них внимания, как остальные обитатели касра? Женщины в мастерской все еще избегали говорить со мной, хотя между собой стали беседовать громче и уже не столь осторожно. По крайней мере, теперь они не выглядели столь удивленными, когда я приходила к ним каждое утро, и уже не отводили глаза, когда я прощалась с ними до завтра.

      – Для меня большая честь познакомиться с вами, – сказала я. Я не знала, как себя вести и даже как обращаться к ней, поэтому просто пила свой чай, молясь про себя, что ничем не оскорбила ее.

      – Мой сын говорит, что ты не боишься его, – сказала она. А я и не знала, что они общаются между собой. Не знала, одобряет ли она его браки. Не знала, боится ли она его.

      – Я боюсь его, – ответила я, что было близко к истине. – Я боюсь его, как обжигающего солнца пустыни и ядовитых змей. Все это – часть жизни. Но солнце дает нам свет, а змеи способны накормить караван, если их поймать и приготовить.

      – А благодаря моему сыну в стране мир и процветание, – сказала она, и в словах ее звучала горечь. Ее супруг был плохим правителем.

      – И мне не скрыться от него, – согласилась я.

      Она посмотрела на меня долгим взглядом, и я поспешила допить свой чай.

      – Я расскажу тебе о своем сыне, – сказала она. – Не о том человеке, каким он стал, поскольку его ты знаешь не хуже меня, но о том, каким он был в детстве и когда только учился охотиться.

      Я задумалась, не пытается ли она вызвать у меня жалость к нему, но потом вспомнила обо всех тех, кто жил в этих покоях до меня, и сердце мое не дрогнуло. Однако других дел у меня все равно не было, а наш отец всегда поучал моих братьев, что лучшая дорога – та, которую лучше знаешь.

      – Я выслушаю вас, – согласилась я.

      – Выходи в сад, когда оденешься, и мы поговорим, – сказала она и вышла из комнаты, прикрыв за собой раздвижные двери.

      Вошли служанки, лица которых были исполнены волнения, хоть они изо всех сил пытались его скрыть. Сегодня мои волосы наконец уложили