Алекс Бринер. Последний ранг. Том 3. А. Райро

потому что она осталась на лбу приговорённых менталистов. Правда, всё это теперь было лишь достоянием истории.

      Я нахмурился и прошёл мимо, наконец покидая зал.

      – Эй, уважаемый Соломон… не помню ваше число! – внезапно обратился к смотрителю Волот. – Неужели Путь Психо теперь официально разрешён? Или мне показалось?

      Эсфирь молча преодолела ещё один зал и только потом ответила:

      – Нельзя разрешить то, чего нет.

      – В смысле – нет? – опешил Волот.

      Меня посетила нехорошая догадка, но когда Эсфирь подтвердила её вслух, то холодок пробежал по спине.

      – За девять лет программы «Спасение» магия полностью исчезла, – сообщила она. – Её больше не существует. По крайней мере, у спасённых.

      От этой новости стало не по себе.

      Теперь понятно, о чём говорил Соломон-два, то есть местный профессор Троекуров, когда признавался, что в этом Музее их всех охватывает иррациональное чувство грусти и утраты.

      Люди спаслись, но потеряли магию.

      Я покосился на Волота. Вот тебе и прекрасное будущее.

      Ничего не говоря, мы оба продолжили путь по Музею. В следующем зале нам попалась ещё одна знаковая экспозиция – один-единственный мехо-голем на постаменте. Тот самый стальной увалень, который сейчас работал продавцом в моём собственном отделе по продаже «Умного снаряжения Бринеров». Именно таким был сейчас Семён Троекуров. Неуклюжим робо-парнем.

      На табличке под экспозицией значилось:

      «СОЛОМОН-1. Неудачная версия».

      – Что значит «Неудачная версия»? – тут же спросил я.

      Эсфирь чуть замедлила шаг и посмотрела на меня.

      – Это первый образец для программы «Спасение». Учёный, который рискнул переместиться в этого мехо-голема, умер через пять месяцев после внедрения. Зато его эксперимент помог другим учёным увидеть ошибки в расчётах и создать более совершенную модель.

      Я чуть замедлил шаг, разглядывая стального Соломона на постаменте.

      – А кто был Соломоном-один? Ты знаешь?

      – Конечно, знаю. Все знают, – ответила Эсфирь. – Это профессор Басов Анатолий Ануфриевич. Лучший друг и научный оппонент Соломона-два. Его смерть стала большой утратой для Соломона-два. Это случилось за полгода до прорыва тёмного эфира. Зато смерть Соломона-один обеспечила людям более надёжное Спасение. Мы уже девять лет существуем с тёмным эфиром и до сих пор живы. Не считая тех, кто сгинул в Зоне ТЭ.

      Её слова стали для меня открытием.

      Значит, тот самый профессор Басов, в убийстве которого меня обвиняли и пытались подставить, в этом будущем участвовал в программе «Спасение» и стал Соломоном-1.

      Здесь история пошла немного по иному пути. Профессор Басов погиб, но не от руки агентов Стрелецкого в Академии Изборска, а в результате научного эксперимента в Петербурге. А ещё это значило, что Семён Троекуров, внук Пимена Троекурова, не стал здесь Соломоном-1. Возможно, он всё-таки погиб в Изборске, прямо в магазине «Мануфактура Севера», в так называемой Зоне ТЭ.

      Но