(Не) родная. Ты у меня в крови. Марта Заозерная

хорошо, что я выбрала Давида,» – проносится облегчающая страдания мысль.

      Между нами не искрит, но мне с ним спокойно, уютно и всегда есть о чем поговорить. Он никогда меня не обидит вот такой тупой шуткой, наоборот может только поддержать.

      Совершенно точно правильный выбор. Не все хотят взрыва эмоций.

      Для меня примером всегда были родители.

      Да, у них не сразу всё легко складывалось, хотя если верить словам отца, он определился при первом взгляде на маму, а она чего-то упрямилась несколько месяцев.

      «Счастью своему боялась поверить,» – его слова.

      Но никогда он не позволяет себе её обижать. И другим тоже возможности такой не дает.

      Находясь рядом с ними, я всегда осязаю неподдельную, самую искреннюю любовь.

      А от Яра я что получаю? Приступы паники. Холодящий внутренности ужас. Бессилие.

      Жить на пороховой бочке – не мой вариант.

      Не думаю, что в ближайшие лет десять Ярослав повзрослеет.

      С одной стороны, я понимаю, когда ещё глупости делать, как не в его возрасте?! Всего лишь двадцать один. Но с другой…

      К чему тогда все его обещания, уговоры, признания?! Зачем это всё обесценивать? Хочется веселья и разнообразия?! Так я не мешаю! Всего лишь прошу меня не трогать и не рвать уцелевшие клочки сердечной мышцы. Они и так едва существуют.

      Больнее, чем самые близкие, никто при всём желании сделать не сможет.

      – Ты чего тут стоишь, Марьяшечка? Не пускают?

      Я так погрязла в мыслях, что пропустила появление Сергея Ивановича.

      Находясь в растерянных чувствах, подпрыгиваю на месте, прикладывая руку к груди, где сердце рвется наружу.

      – Ты меня испугал, – шепчу сипло.

      Когда никто не видит и не слышит, позволяю себе переходить с ним на «ты». Так привычнее.

      В раннем детстве моим лучшим другом был его сын – Коля Спирин. И черепах ловили на пару, и на горшках вместе сидели – хотя я такого не помню, но Коля утверждает, что было.

      Очень много времени проводили в дружной большой компании. Можно сказать – одна большая семья.

      Сперва мне было трудно перестроиться и звать Сережу официально. Но когда стала слышать подобные обращения к нему повсеместно, втянулась.

      – Искренне перед тобой извиняюсь. Бери документы и пошли ко мне, – произносит, ожидая от меня мгновенного исполнения.

      Я бы с радостью!

      – Не могу, – снова кошусь на злосчастную дверь.

      – Что же тебе мешает, душа моя ясная?

      – Не мог бы ты не обращаться ко мне таким противным тоном? – кроме как стрессом, ничем больше свои слова оправдать не могу. Они вырываются сами.

      Стою, распахнув глаза от ужаса.

      Брови Сергея взмывают вверх.

      – Каким-каким тоном?! – в его интонации отчетливо слышна приторная вежливость. И шок.

      Мы оба знаем, что в свои пять лет я была в него влюблена, и, невольно вспомнив об этом сейчас, мне очень неловко становится.

      – Ты просто глумишься надо мной, – стараюсь быть достаточно убедительной.

      – Я над тобой? Шутишь что ли? Или