(Не) родная. Ты у меня в крови. Марта Заозерная

моего приоткрытого рта вырывается хриплый стон. Волна дрожи проходит по телу. Совладать с собой не удается.

      Прижимаюсь лбом к его подбородку.

      Возбуждение. Страх. Отчаяние. Я буду гореть в аду за то, что сейчас происходит.

      Где-то на задворках сознания бьется мысль: сегодня я собираюсь родителей познакомить со своим молодым человеком.

      Давид.

      Такое поведение недопустимо.

      Нет мне прощения.

      Грубо обхватив пальцами мой подбородок, Яр приподнимает мою, можно сказать, безвольную голову, заставляет посмотреть на него и впивается страстным поцелуем в мой рот.

      Терзает, проталкиваясь языком глубже. Ощутив его вкус, который забыть на протяжении нескольких месяцев так и не вышло, жалобно всхлипываю.

      Мысли о Давиде рассеиваются в голове, превращаясь в нечто никчемное.

      – Пожалуйста, не заставляй меня ненавидеть тебя, – отстраняясь, шепчу еле слышно.

      – Это то же самое, что и любить, – Ярик перехватывает меня поудобнее, сильнее наваливаясь.

      Жар его тела создает невероятный контраст с холодными пальцами.

      – Родители могут увидеть… Алсу… – пытаюсь вырваться, но его объятья слишком крепки.

      У меня даже говорить разборчиво не выходит. Плавлюсь в его сильных руках, мечтая, чтобы наша близость не прекращалась. За это же себя презираю.

      Я не могу передать, как это – влюбиться в своего младшего брата! Ужасно. Я никогда не хотела подобного.

      Ярик наклоняется и проводит кончиком языка по моей щеке. От неожиданности моё сердце пропускает удар. Трепещет, словно крылышки дивных колибри, а потом замирает.

      Не сразу понимаю, в чем дело, смотрю на него заворожено.

      – Не хочу, чтобы ты плакала, – поясняет, и только тогда осознаю, что Яр собрал слезинку таким образом.

      В следующую секунду он меня отпускает. Одергивает платье, расправляя его и медленно скользя ладонями по моим ногам, убирает выбившиеся пряди волос, упавшие на лицо.

      – Как новенькая, – произносит с усмешкой, проводя взглядом по моим ощутимо припухшим губам. – Я бы предпочел, чтобы они, наконец-то, узнали. Но тогда ты снова сбежишь от меня.

      Каждый раз он пользуется случаем и напоминает о самом моем малодушном поступке.

      Не так давно мы отпраздновали мои «двадцать четыре» самым запоминающимся способом из всех возможных. Разделив тем самым жизнь на «до» и «после».

      Поцеловав меня в щеку, он разворачивается и преспокойно уходит, направляясь в сторону столовой, откуда доносятся голоса членов нашей семьи.

      Я не могу перестраиваться так, как Ярик.

      Уходит, по меньшей мере, минут семь, прежде чем я решаюсь выйти из ванной, где закрылась, чтобы привести в себя в порядок.

      Разглядываю свое отражение в зеркале.

      «Мама обо всем догадается,» – литры отчаянья поступают в кровь.

      Я уверена, увидев осуждение в её взгляде, сойду с ума.

      Просто не выживу.

      Всю жизнь я заботилась о последствиях своих поступков.

      Каждого!

      Боже!

      Да меня волновало,