Бойся желаний. Максим Волжский

олько.

      Однажды Роман заметил, как из кустов за ним наблюдает рысь. Крупная кошка разглядывала странное существо, тратящее силы напрасно. Если бы человек гнался за добычей или обходил свои владения, помечая территорию – цель его была бы ясна, а бегать ради забавы, чтобы устать и вспотеть… странные они, эти люди.

      Но Роман точно знал – перед сном нужно снять напряжение. Ему всего тридцать восемь, а ночь уже превратилась в сущий кошмар. Хотя тело его тренированное, мышцы пружинистые, а лёгкие не задыхались, даже если он ускорялся, совершив приличный рывок.

      Проживал Роман Непомнящий в одиноком доме на холме, совсем рядом с Байкалом. Из соседей у него только лес, озеро и любопытная рысь.

      Вернувшись с пробежки, он принимал контрастный душ; обтирался насухо полотенцем и переодевался в чистое, словно к чему-то готовился. Потом заваривал травы в чайнике и, устроившись у панорамного окна во всю стену, любовался, как мерно или взволнованно качаются волны на могучем озере, а на небе светит луна – если тучи не прячут её от глаз.

      На воде сегодня было спокойно. С кружкой чая Роман подошёл к холодильнику.

      Вот «кола» в литровой бутылке: газированный напиток, безусловно, неполезный, но шестнадцатилетнего Глеба иногда можно баловать. Сын всё-таки.

      Вот итальянский сыр с плесенью, мелкими трещинами и голубыми прожилками – это для тёщи, Татьяны Николаевны. Любит она сыр – и итальянский знает, почти как родной.

      Для восемнадцатилетней дочери, которую звать Анюта, куплена упаковка пирожного с кремом и в шоколаде, а ещё апельсинов килограмма три, чтобы сок надавить полный кувшин.

      Для жены Ольги – китайские груши: такие крупные, пузатые, жёлтые. Груши у наших китайских друзей бывают невероятно сочными и воздушными.

      У самого Романа вкус был непритязательный. Он достал докторскую колбасу, извлёк из хлебницы ржаной каравай и соорудил бутерброд. Откусив краешек с поджарой корочкой, снова открыл холодильник и подумал: «Для чего я купил столько еды? У меня ведь и жены нет… нет детей. А той весной тёща погибла в Иркутске».

      Растеряно Роман присел на стул, сложил руки на коленях.

      Ровно год назад в таком же тёплом мае они все умерли; ушли из его жизни. А он продолжал не только думать о них и покупать для них продукты, но и встречаться с мёртвой семьёй. Обычно это происходило после пробежки, холодного душа, чаепития, проверки содержимого холодильника и заката. Роман выходил из дома, разжигал костёр в камине, присаживался на деревянную скамейку у стола, где могли уместиться ещё семеро, и ждал появления родных.

      Переживания об ушедшей семье совершенно запутали Романа. Назвать его сумасшедшим не решился даже доктор лётного отряда; но от полётов всё-таки отстранил. Всё по закону…

      Хлопая по карманам, Роман искал телефон. Телефон нашёлся сам, запиликав под лавкой функцией «напоминания».

      «Пора пить таблетки, – опомнился Роман. – С ума можно сойти без этих таблеток».

      Он вернулся в дом, чтобы проглотить вечернюю дозу. Запил таблетки остывшим напитком из трав и снова отправился в беседку, прихватив с собой бутылочку воды.

      Его карие глаза заискрились. На вытянутом, худощавом лице, с длинным прямым носом и острым подбородком – играла улыбка. «И кто только придумал эти лекарства? – качал головой Роман. – Пей не пей, а семья всё равно вернётся. Опять я увижу детей, родную жену и тёщу… куда без неё…»

      Он разжёг в камине огонь. Дрова занялись быстро. Щёлкали сучки, потрескивали сосновые ветки, пылали сухие иглы; в ночи засыпал великий Байкал. Волны мерно покачивались, переливаясь в темноте под светом большой луны. Роман всматривался в даль озера, погружаясь в мир видений. Иногда ему было уютно прятаться во мраке от реальности и ошибок.

      Первый признак погружения – это боль между лопаток и вздрагивание подбородка, будто звучал приказ командира: «Равняйсь». Голова его дрожала, челюсть становилась ещё крепче, ещё острее. Роман «равнялся» не один раз и не два. Его подбородок, словно в него втыкали острые провода под напряжением, выдавал нервные рывки, заставляя выплёвывать слюни, – и так раз пять-десять пока не послышится хруст в шее, пока не появятся они.

      – Тише, дорогой, – первой заговорила жена Ольга. – Мы уже рядом. Успокойся. Посмотри на нас.

      Трясущейся рукой Непомнящий потянулся к бутылке. Он отвернул пробку, сделал глоток. Вода пахла тиной, словно минералка трёхдневной протухлости, которую подала ему пожилая женщина в Геленджике на пляже, со словами: «Пей сынок на здоровье. Это полезно».

      На языке стало горько. Роман знал, что нужно проглотить воду, иначе пользы не будет, а видение сбежит и спрячется за валунами на берегу озера. Потом ищи своих родных в темноте – ни за что не найдёшь, только рысьи глаза в лесу встретишь.

      – Ромочка, всё таблетками балуешься? – послышался голос тёщи.

      Непомнящий поставил бутылку на стол.

      Ну, ладно… все в сборе: сын, дочь, жена, тёща, которая вечно что-то спрашивала.

      В беседке у самой крыши горела лампочка. Она была