Кровь нерожденных. Полина Дашкова

поставили охрану, двух сонных надменных громил в пятнистой форме, с автоматами за плечами. Громилы курили «Мальборо», каждые полчаса сплевывали сквозь зубы и молчали, как глухонемые. Окурки они бросали прямо под ноги, да еще растирали своими башмачищами. Степанову охранники сразу не понравились. Не понравилось ему и то, что забор вокруг больничного двора построили бетонный, да еще – вот пакость – колючей проволокой обтянули поверху и бутылочных осколков понатыкали.

      Однако в самой глубине двора была дырка в заборе, незаметная за кустарником. Кто и когда ее проделал, Степанов не знал. Но дырка была, через нее-то бомжи и пробирались иногда к теплому подвалу.

      Непорядок, конечно, все-таки медицинское учреждение. Ну да ладно. Они не грязнее крыс. Только вот крыс никто не трогает, шастают по городу, будто хозяева. А бомжей гоняют все кому не лень…

      Бродяжка, заметив Степанова, спряталась.

      – Да вылезай уж, не бойся, – позвал дворник, – а то сейчас врачи с дежурства пойдут.

      Голова показалась опять. Это была женщина, не старая, не пьяница – странная какая-то.

      – Ну, помочь, что ли? – Степанов подошел и протянул руку.

      Женщина с его помощью выбралась наружу, и тут Степанов удивился. На ней была больничная рубашка, сверху – короткий зеленый балахон, какие надевают врачи в операционной. Босые ноги в свежих ссадинах. Но что больше всего удивило Степанова – на плече у нее висела маленькая, шикарная, явно очень дорогая кожаная сумочка.

      «А сумочка-то наверняка краденая. Надо бы в милицию…» – подумал Степанов. Но тут женщина произнесла:

      – Скажите, пожалуйста, где здесь ближайшее отделение милиции?

      Степанов повел ее к дыре в заборе. Хотя эта женщина и не была никакой бомжихой – он понял это, вглядевшись в ее лицо, и окончательно убедился, когда она спросила про милицию, – Степанову почему-то не хотелось вести ее через ворота, мимо охранников.

      Пролезая через пролом, она спросила:

      – Извините, это Москва?

      – Лесногорск, – пожав плечами, ответил Степанов, – до Москвы сорок минут на электричке.

* * *

      Дежурный в отделении милиции долго разглядывал странно одетую гражданку, потом листал ее паспорт. Было шесть часов утра, ему очень хотелось спать. Наконец, сладко зевнув, он отдал ей паспорт и произнес:

      – Я все-таки не понял, гражданочка, о чем заявить-то хотите? Ограбили вас, изнасиловали? Что случилось?

      – Все, спасибо, извините. Я не буду ничего заявлять. Не возражаете? Мне домой надо, а в таком виде, босиком…

      Опустившись на лавку для задержанных, женщина горько заплакала. Молоденький дежурный растерялся.

      – Ну что вы, девушка, сюда не надо вам садиться, – он встал, протянул ей пачку сигарет, – на, покури, успокойся.

      Она замотала головой:

      – Спасибо, я не курю. Простите, у вас здесь можно где-нибудь умыться?

      – А, это пожалуйста. Пошли. Эй, погоди,