Я, Хобо. Времена смерти. Сергей Жарковский

протокол. Экипаж с мрачным Шкабом во главе занял места по расписанию, кран поднял платформу EDT с установленным на ней грузовозом в стартовый колодец. Вывод грузовоза в космос был выполнен с первой попытки. Оперировала выводом «Мэм» Макарова собственной персоной. Удалившись от титана на тысячу километров, Шкаб ориентировался, отмахнул готовность и 26.01.04.01.01 МTC стартовал к Тройке за дышать. Кроме экипажа (Шкаб, исполняющий обязанности динамика Пулеми, и соператором пошёл хороший человек Дуг «Мако» Терренс VI) грузовоз нёс команду техников – всего девять человек, и Френча Мучася, единственного из неспящих в Новой земле, имевшего допуск и резерв SOC для десанта. Ему предстояло установить прямой контакт с бройлерами Тройки. Мьюком отдал на кислород всех второй смены этэошников, а Дёготь и не пикнул, ослеплённый новым (нестерпимым) блеском капитанского авторитета.

      Шкаб ушёл, наступила моя очередь – стартовый колодец был у нас под светом один. Нам – я имею в виду нас всех, взявших Императорскую, – повезло хотя бы с тем, что неуправляемое схождение «Сердечника-16» из надримана произошло именно в северный зенит системы-цели. Мы легко могли сойти и в юг, и тогда между нами и точкой финишного маяка (развёрнутого командой капитана Кигориу) пришлось бы солнышко, безымянная альфа Перстня Короля. Тогда моё задание выглядело бы, и более того было бы, – заданием – не-из-лёгких: почти перпендикулярный плоскости неизвестной системы оверсан. Однако мы сошли в север. Маяк висел у нас прямо над головой в ноль восьмидесяти двух астрономической единицы, в высоком вакууме. Поскольку место его оставалось стабильным в зените четвёртые сутки наблюдений, следовало считать, что скрабы маяка на позициях и задействованы. То есть подходить к цели надо осторожно, в римане, со всей возможной локацией, а возможной у меня на грузовозе была половина от заводского меню. Но это я так – для горестной заметы, но на полях карандашом. У меня был приказ, у меня был один я пилот, у меня был один малый шип – «ОК», и всё это, включая меня, было у нас у всех на титане безальтернативным абсолютно, меня включая. Заседание клуба в расширенном «Мэм» Макаровой составе закончилось, вопреки моим опасениям, мирно. Мьюком приказывал, подчинённые отправлялись выполнять приказания. Конечно, Шкаба в таком бешенстве я не видел никогда. Мьюком поступил с точки зрения товарищества свински (я читал про свиней, это грязные животные, едящие своих щенков и генетически близкие к людям). Объявил клубное управление на титане, а потом взял и отменил, да ещё жестоко уязвил главврача, через его голову и втайне от него приказав хирургу реанимировать Макарову с толпой соседей по наркобоксу. Если б не аврал, никто не осудил бы Иянго, брось он все дела и запей самогоном. Но, как я уже говорил, серьёзы дружно проглотили незлащённую пилюлю – не до разбирательств сейчас высоких смыслов корпоративной этики. Пол Мьюком капитан. О чём говорить? Забежав вперёд, скажу: на титане наши никакой драмы и не заметили. Ну, не занял обещанный пост советника Шкаб, так ему всегда хотелось водить планетолёт больше, чем администрировать. Ну подал в отставку Иянго. Так и поделом, он всегда был