Песнь Сорокопута. Да здравствует принц!. Фрэнсис Кель

Скэриэл пользуется Валери, обещая всё, чего она захочет, но наверняка избавится, как только она перестанет быть полезной. А как долго я или Эдвард будем ему полезны? Он разбрасывается людьми, словно пешками в шахматной партии. В который уже раз я об этом задумался.

      – Что ты ей сказал о нас? О себе? – Теперь уже Эдвард навис над Скэриэлом, уперев руки в бока.

      – То, что знаете и вы. Мистер Эн хочет от меня избавиться.

      – А почему именно? – напирал Эдвард. – Ты ей рассказал о том, что украл деньги?

      – О каких деньгах речь, что вы! – Скэриэл закатил глаза. – Зачем травмировать девушку! Я хороший человек! – Он положил руку на сердце и проникновенно продолжил: – Хочу помочь полукровкам и низшим, а мистер Эн решил избавиться от меня, потому что я несу добро в этот мир. Он угрожал мне, и теперь я в бегах.

      Добро от Скэриэла опаснее, чем может казаться на первый взгляд. Если он добр к тебе, значит, обязательно воспользуется тобой в будущем. От злости я сжал кулаки.

      – Как ты ещё не заврался сам… – Эдвард устало вздохнул.

      – «Лжецу нужна хорошая память», – процитировал Скэриэл, – Так сказал Квинтилиан, древнеримский оратор. Но я считаю, что каждому лжецу нужна не только хорошая память.

      – И что же ещё?

      – Вера.

      – Вера? – уточнил Эдвард.

      – Ага. Вера в свою ложь. Лжец должен искренне верить в то, что он говорит.

      – Так ты поможешь найти её отца? – спросил я, когда Эдвард, помрачнев, отошёл в сторону.

      – Отца? – Скэриэл непонимающе посмотрел на меня и тут же ударил себя по лбу. – Отца Валери? А, ну, конечно, – он махнул рукой, – как-нибудь, когда-нибудь.

      Он скинул футболку и зубами порвал упаковку бинтов. На его теле всё зажило, на груди не было и следа от ножевых ранений.

      – Помоги мне. – Он протянул бинт Эдварду.

      – Зачем? Твоя рана затянулась. – Эдвард скрестил руки на груди.

      – Надо забинтовать. Готье не знает, что на мне всё быстро заживает. Он будет в шоке, если увидит это. – Скэриэл указал на себя.

      – Ты при нём собрался раздеваться? – с недоумением спросил я и тут же смутился.

      – Какие интересные подробности, – хмыкнул Эдвард. – Ничего не хотим знать для нашего же спокойствия!

      – Раздеваться не планирую, но на всякий случай. Он явно спросит о ране.

      Хитклиф, Хитклиф, опять Хитклиф… только Скэриэл оправился – и сразу побежал к нему! А ведь этот чистокровка сейчас наверняка живёт спокойной жизнью, даже о нас не вспоминая. Я поднялся и отвернулся, боясь, как бы все не увидели мою резкую смену настроения. Пришлось сделать вид, будто завариваю себе чай, – я чуть было не разбил кружку. Нет уж. Хватит думать про эту чушь, куда больше меня должно волновать другое. – Стой… ты хочешь отправиться в Центральный район? – Этого я боялся больше всего. – Ты рехнулся!

      – Ну да… – терпеливо кивнул Скэриэл, – Говорю же, чтобы увидеться с Готье и поговорить.

      – Но люди Энтони…

      – Я буду осторожен. Они думают, что я мёртв, и даже