Священный Цветок. Суд фараонов. Генри Хаггард

ему раны. В продолжение первых трех дней все шло хорошо, и раны, казалось, начали заживать. Как вдруг у моего пациента появилось нечто вроде лихорадки, вызванное, я полагаю, ядом когтей или зубов леопарда.

      Ох, какая ужасная неделя последовала за этим!

      Скруп впал в горячечное состояние и беспрестанно бредил различными вещами, особенно часто упоминая мисс Маргарет Маннерс. Я поил его крепким мясным бульоном, смешанным с небольшим количеством водки, и вообще, насколько было возможно, старался поддерживать его силы. Но он становился все слабее и слабее.

      Кроме того, у него начали гноиться раны на бедре. Бывшие с нами кафры не могли оказать достаточной помощи, и ухаживать за раненым приходилось почти исключительно мне. К счастью, леопард не причинил мне никакого вреда, если не считать потрясения, а в те времена я был довольно крепким человеком. Но скоро недостаток отдыха отразился на мне, так как я не осмеливался уснуть больше чем на полчаса зараз.

      Наконец наступило утро, когда я окончательно выбился из сил. В маленькой палатке лежал и метался в бреду бедный Скруп, а я сидел около него, раздумывая, доживет ли он до следующего дня, и если доживет, то сколько времени еще я буду в состоянии ухаживать за ним. Я приказал одному из кафров принести мне кофе и едва поднес своей дрожащей рукой чашку к губам, как неожиданно ко мне пришла помощь…

      Перед нашим лагерем росло два больших куста терновника, и вот, при свете восходящего солнца, я увидел среди них странную фигуру, медленно направлявшуюся ко мне. Это был мужчина неопределенного возраста. Несмотря на то что его длинные волосы и борода были совершенно седыми, лицо было сравнительно молодым, если не считать нескольких морщинок около рта. Его темные глаза были полны силы и энергии. Одет он был в сильно поношенное платье, поверх которого было накинуто кожаное одеяло, неуклюже висевшее на его высокой худощавой фигуре. Обут он был в охотничьи сапоги из недубленой кожи. За спиной у него висел погнутый жестяной ящик, и в своих костлявых, нервных руках он держал длинную палку из черного с белым дерева, называемого туземцами умцимбити, к верхнему концу которой была прикреплена сетка для ловли бабочек. За ним шло несколько кафров, несущих ящики на головах.

      Я сразу узнал его, так как мы встречались с ним как-то раз в Земле Зулу, когда он спокойно вышел из-за рядов воинов враждебно настроенного к белым туземного племени.

      Джентльмен в полном смысле этого слова, он был одной из самых странных личностей во всей Южной Африке. Никто не знал, кто он и откуда, за исключением того, что он американец по происхождению. Последнее часто выдавал его выговор. Он был доктором по профессии и, судя по его искусству, имел одинаково большую практику как в чистой медицине, так и в хирургии. Для всех было тайной, откуда он получал средства к существованию. В продолжение многих лет он бродил по Южной и Восточной Африке, ловя бабочек и собирая цветы.

      Туземцы и, я должен прибавить, многие белые считали его сумасшедшим. Такая репутация вместе с его врачебным искусством позволяла