Квентин Дорвард. Вальтер Скотт

все сказал ему, государь, – ответил Дюнуа, – но он все твердит…

      – Черт возьми! Друг мой, что у тебя застряло в горле? Видно, слова этого бургундца трудно проглотить?

      – Если бы меня не удерживали мой долг, приказания вашего величества и неприкосновенность личности посла, я бы заставил его самого проглотить эти слова, государь. Клянусь Орлеанской девой, я бы охотнее заставил его проглотить их, чем передавать вашему величеству!

      – Но, боже мой, Дюнуа, как странно, что ты, сам всегда такой горячий, так строг к тому же недостатку нашего взбалмошного и пылкого брата Карла Бургундского, – сказал король. – А я, право, друг мой, так же мало обращаю внимания на его дерзких послов, как башни этого замка – на северо-восточный ветер, который дует из Фландрии и принес нам этого нежданного гостя.

      – Так знайте же, государь, – ответил Дюнуа, – граф де Кревкер ждет у ворот с трубачами и со всей своей свитой. Он объявил, что, если ваше величество откажете ему в аудиенции, он будет ждать хоть до полуночи, ибо его господин приказал ему требовать немедленного свидания с французским королем и дело его не терпит ни малейшего отлагательства. Он сказал, что добьется своего и переговорит с вашим величеством в любой час, как только вы выйдете из замка и куда бы вы ни шли, государь: по делам, на прогулку или на молитву, и что ничто, кроме грубой силы, не заставит его изменить свое решение.

      – Он дурак, – сказал невозмутимо король. – И сумасброд. Что ж теперь, прикажете кормить собак, друг Дюнуа? А вместо охоты назначить совет?

      – Государь, – добавил Дюнуа, – он говорит, что если вы не дадите ему аудиенции, то, по приказу своего господина, он прибьет перчатку к воротам вашего замка в знак того, что герцог отказывается от верности Франции и немедленно объявляет ей войну.

      – Вот как! – сказал Людовик, не меняя тона, но его косматые брови так нахмурились, что на минуту почти совсем закрыли черные пронзительные глаза. – И так говорит с нами наш старинный вассал! Так обращается к нам наш любезный кузен!.. Ну что же, Дюнуа, придется нам развернуть наше боевое знамя.

      – В добрый час, государь, слава богу! – радостно воскликнул воинственный Дюнуа.

      А королевские стрелки, не в силах обуздать охватившее их чувство, зашевелились на своих постах, так что по залу пронесся не громкий, но отчетливый звон оружия. Король поднял голову и гордо посмотрел вокруг; в этот миг он выглядел и думал, как его герой отец.

      Но Людовик не был бы самим собой, если б не понимал, откуда на самом деле дует ветер. Конечно же, не из Фландрии, а из открытого англичанам порта Кале. Король опять загадочно улыбнулся и шепнул Дюнуа:

      – Может быть, придет скоро время, когда мы с тобой поднимем гвардию… А пока потерпим, мой друг: будем тасовать карты, пока не добьемся хорошей игры. И… давай сюда посла.

      Ровно в эту минуту звуки труб во дворе возвестили о прибытии бургундцев. Все присутствующие поспешили разместиться по старшинству вокруг короля и его дочерей, как того требовал