Фитнес для Красной Шапочки. Татьяна Полякова

рядом, грозно рыча, хотя к моему врагу он успел привыкнуть, раз уж тот буквально жил у нас в доме, но, в отличие от родственников, сориентировался быстро.

      – Катись отсюда, – сказала я дорогому гостю, – и чтоб я тебя больше не видела, не то собаку спущу.

      – Вот так, да? – спросил он, поднимаясь с пола, где отдыхал некоторое время.

      – Вот так, – ответила я.

      – Значит, не нравлюсь, – хмыкнул он, натягивая брюки.

      – Не нравишься.

      – И кто же из этих прыщавых твой дружок? – продолжал резвиться Николай Петрович.

      – Не твое дело. А про собаку я не шутила. Ей-богу спущу.

      – Посмотрим, – ответил он, но из квартиры убрался.

      Мама появилась под утро и, пряча глаза, сообщила, что звонила тетя Валя, ей вдруг среди ночи стало плохо, и мама побежала к подруге, сильно беспокоясь о ее здоровье. Предательство близкого человека потрясло меня гораздо больше поведения Мелеха. От него-то я ничего хорошего не ожидала, но мама… Ненавидеть и презирать родную мать я была не в состоянии, и вся моя ненависть обратилась на Мелеха. Собравшись с силами, я поставила родных в известность, что не желаю его видеть, и если он еще раз появится у нас, уйду из дома. Это произвело впечатление. Впрочем, Николай Петрович встреч со мной не искал. На этом бы и успокоиться, но жизнь, начав катиться под гору, продолжала свое движение. Андрей ошалел от больших денег, много пил, а вел себя в пьяном угаре так, что с души воротило. Ясно было, добром это не кончится.

      – Уходить ему надо от этого Мелеха, – не выдержала я. Мама молчала, а Андрей презрительно фыркал, к тому времени он уже купил квартиру, жил отдельно и мои увещевания ему были безразличны.

      Однажды вечером я вернулась с работы и застала маму в слезах, Андрей маялся с перепоя, злой, с красными глазами и опухшей физиономией, а Молчун отсутствовал.

      – Где собака? – испугалась я. Мама зарыдала и скрылась в ванной, а Андрей заявил:

      – Под машину попал. Я с ним погулять вышел, и вдруг какой-то придурок…

      Я опустилась на стул, сверля брата взглядом, он его выдержал и зло сказал:

      – Чего уставилась? Я, что ли, виноват?

      – Ты врешь, – ответила я.

      – Тебе что, собака дороже брата?

      – Куда ты его дел?

      – Закопал возле помойки. Хочешь – проверь, – усмехнулся он.

      – Идем, покажешь, где зарыл, – кивнула я.

      – Не дергайся. Сдох твой пес. Сдох.

      – Сволочь ты, Андрюшка, – вздохнула я. Он заорал, прибежала мама и принялась нас увещевать. А я собрала кое-какие вещи и отправилась к девчонкам в общежитие, где и прожила неделю.

      Каждый день ко мне приходила мама и плакала. Домой мне пришлось вернуться, а через месяц, в течение которого мы так ни разу и не встретились, Андрей погиб. В городе болтали разное, мне было не до досужих разговоров, но и в мамину версию об ограблении три огнестрельных ранения не вписывались. Похоронами занялся Мелех и денег не пожалел. На поминках подошел к нам, обнял маму, пообещал, что не оставит ее в беде, говорил трогательно и даже со слезой, а потом сграбастал