Оренбургский владыка. Валерий Поволяев

не выдержал, ознобно передернул плечами и выругался. Бембеев лежал рядом с ним, – покосился и неодобрительно покачал головой – тихо, мол, потом вновь прижал ко лбу ладонь и продолжил осмотр противоположного берега.

      – Ну, чего? – поинтересовался у него шепотом Удалов. – Чего выглядел?

      – Чего надо, то и выглядел, – также шепотом отозвался калмык. – Видишь, справа над кустами вьется дымок?

      – Ну? – Удалов вгляделся в прозрачный, едва приметный хвост дыма, поднимающегося над неровной темной грядой. – Дым как дым.

      – Не скажи. Немцы там оборудовали огневую точку. Пулемет у них там.

      – Откуда знаешь? – недоверчивой сипотцой спросил Удалов.

      – Ты учись, Удалов, простым истинам, покуда я жив, – сказал калмык. – Справа тоже находится пулеметная точка. Видишь сухие кусты?

      – Ну?

      – Там у немаков стоит станковый пулемет на треноге. Чикаться эти ребята в рогатых касках не будут, чуть что – тут же возьмут на мушку.

      – Это что же, выходит, что на этом участке переправляться через реку нельзя?

      – Совсем наоборот. Только тут и можно… Немцы никогда не подумают, что мы здесь осмелимся залезть в воду. Прямо под пулеметными дулами… А мы залезем.

      – Не накроют они нас?

      – Не накроют, – уверенно проговорил калмык. – Как думаешь, Еремей?

      – Не должны, – Еремеев не сдержался, поежился. – Да и в темноте накрыть не так-то просто. Мы в темноте – люди-невидимки… Таких приборов, чтобы обнаружить невидимку не изобрели. Меня другое беспокоит… – Еремеев содрогнулся, будто холодная речная сырость просочилась ему за воротник.

      – Беспокоит? – калмык остановил взгляд на едва приметной тропке, выходящей на противоположном берегу из кустов к воде, по ней немцы спускались за водой. – Чего беспокоит?

      – Да вот… – Еремеев смущенно поднес ко рту кулак, покашлял в него едва слышно, – то, что я плаваю не очень…

      – Вот те раз! Как не очень? – калмык воззрился на Еремея. – Как топор?

      – На воде я держаться научился, а вот дальше… Дальше дело пока не продвинулось.

      – «Не продвинулось», – передразнил его калмык, сорвал травинку, росшую перед носом, покусал ее зубами. – На тот берег можно только вплавь переправиться… В общем, понятно, что нам надо либо плотик готовить, либо бревна резать. Может, тебе, Еремей, отказаться от вылазки?

      – Да ты чего, земеля![5] – Еремеев недовольно насупился.

      Калмык выплюнул травинку, отполз назад и привстал в кустах:

      – Все, мужики, уходим!

      Напарники его, стараясь не шебуршать ветками кустов, отползли назад. Добравшись до ложбины, поднялись в рост, отряхнулись.

      – Здесь лесок один есть, его немаки малость снарядами покрошили, – калмык ткнул пальцем в сторону, – надо бы перевернуть сушняк, выбрать себе кое-что. При переправе всякое полено может сгодиться…

      – Особенно мне, – благодарно проговорил Еремеев. – Спасибо, друг.

      Лесок находился недалеко. Несколько снарядов,

5

Земеля – земляк.