Способ спасти мою душу. Надежда Кондратьева

м к этому можно привыкнуть. Здесь было тесно, но даже так все пытаются держаться подальше друг от друга. Напротив, сидела совсем юная девушка, все ноги у неё были в синяках и глубоких ранах. Я не знаю спала она или была без сознания. Никто из нас не мог друг другу помочь, потому что были в одинаковой ситуации, кто-то только излечил побои, а кто-то получил новые. Я даже не знаю сколько мне лет, но предполагаю, что не больше 18. Я посмотрела на каменный коридор в котором светила, лишь одна свеча. Я слышу наступающие, громкие шаги. Через некоторое время перед нашей клеткой появился надзиратель: огромный мужчина в плаще с капюшоном, из-за которого не было видно его лица. Он держал за воротник парня, открыв решётку, закинул юношу к нам. Надзиратель сплюнул и ушёл. Все, кто сидел в клетке вместе со мной, разбежались по углам, как дикие кошки, смотря на бедного мальчишку, что без сознания лежал на каменном полу. Я не понимала, почему они к нему насторожены, если его избили, так же, как и нас. Его тело было усыпано следами жестокости и это только те участки тела, что не были прикрыты одеждой. Я поморщилась от представления того, что находиться под его серой, изношенной футболкой, залитой его же кровью. Штаны были того же цвета изорваны, что виднелись бедра. Я знаю, что с ним произошло, об этом свидетельствуют синяки на запястьях, щиколотках и шее от верёвок. Нас часто привязывали к стене и били палками. Я пододвинулась к нему и положила его голову себе на колени. Я сама не знаю, почему так поступила, может быть я впервые почувствовала к кому-то жалость. Его лицо было в кровоподтёках, из носа шла кровь. Я убрала его прилипшие к лицу русые волосы, и он посмотрел на меня, глаза были полуоткрыты. Затуманенные, безжизненные, голубые глаза. Длинные, тёмные ресницы, растущие вниз и не менее длинные нижние ресницы. Прямой покрасневший нос. Я не знала, пухлые губы у него были от рождения или от ударов. Он часто моргал, наверняка, чтобы убрать пелену из слез. Уста его открывались и закрывались снова, но он не издал звука.

      – Как тебя зовут? – хрипло спросила я.

      Я не узнала своего голоса, потому что давно его не слышала. Здесь не найти собеседника.

      – Крист…Кристофер. – закашлялся он.

      – А у меня нет имени. – прошептала я.

      Кристофер продолжал смотреть на меня пустым взглядом. Его руки лежала на его груди, которая часто вздымалась. Я хотела верить, что он не умрёт на моих руках, но живя здесь я не могла верить в чуда. Мои сокамерники смотрели на меня с призрением. Я была близка к освещению из коридора, поэтому видела лицо Кристофера, но лица других были заслонены тенью, и они походили больше на зверей, чем на людей. Я знала, только что мы находимся под землёй, остальное окутано тайной. Почему мы здесь? С какой целью нас держат? Я не могла ответить на эти вопросы. Пока я витала в мыслях, Кристофер слабо тянул рукой мою одежду. Я опустила на него взгляд, и он губами без звука сказал:

      – Холодно.

      Я легла на пол и обняла его, он был ледяным, словно стена, надеялась, что моё холодное тело, сможет подарить ему тепло. Я не заметила, как погрузилась в сон без сновидений.

      Глава 2

      Я проснулась от сильного шума, открыв глаза увидела Кристофера, что еле держался на ногах, но продолжал стучать по решётке. Другие смотрели на него гневно. Я протёрла глаза руками и приподнялась. Кристофер периодически стонал от боли, но не сдавался. Это продолжалась ещё какое-то время, потом он скатился на пол и прикрыл лицо руками. Я достала спрятанный кусок хлеба, что остался у меня со вчерашнего дня и кинула Кристоферу на колени, он посмотрел на меня вопросительным взглядом.

      – Ешь, на бунт нужна энергия. – ответила я.

      Он подошёл ко мне и сел рядом, разломал хлеб и вторую половину отдал мне. Слов благодарности я ему не говорила, потому что это и так принадлежало мне. Кристофер выглядел намного лучше, чем вчера, конечно синяки так и остались, но он уже мог передвигаться. Только моё спокойствие прервал надзиратель, что открыл решётку и подозвал рукой меня, я без сопротивлений направилась к нему. Кристофер схватил меня за руку, но я ее отдёрнула. Неповиновение бессмысленно. Огромный мужчина схватил мои руки и туго перевязал верёвкой. Мы направились вперёд по коридору, а потом спустились вниз по лестнице. В конце нашего пути находилась деревянная дверь, а за ней пыточная, войдя в неё мне в нос ударили до боли знакомые зловонья: кровь, рвота, моча. Не успев опомниться, как мне ударили по голове тяжёлой палкой, а потом подняли меня и привязали конечности к стене. Голова будто набита свинцом в глазах помутнело. Мучители начали петь песню на непонятном мне языке, словно слова произносили в перевёрнутом виде. Всего людей в комнате было трое считая меня, один стоял напротив меня с палкой, другой пел в углу вместе с книгой в руках. Каждый раз, когда эта страшная баллада останавливалась, я получала удар. Били по разным участкам тела: по животу, ногам. По щекам текли обжигающие слезы. Пытка закончилась и меня сняли со стены и закинув на плечо унесли обратно в клетку, когда я ощутила холодный пол, я почувствовала спокойствие. Я ненавидела собственное тело, потому что при жуткой боли находилась в сознание. Кристофер перевернул меня на спину и залил мне в горло холодную воду. Видимо, принесли еду, потому что только тогда нам давали попить.

      – Что