Проект «Валькирия». Ерофей Трофимов

нормальную жизнь.

      Вся система, выстроенная на выжимании из обывателей последних соков, отвергала ее, не давая возможности зажить спокойной жизнью. Каждый раз, стоило ей только начать работать, как тут же появлялись чиновники из налоговой инспекции, требуя немедленно оплатить словно из воздуха взявшиеся долги. Судебные приставы, жаждавшие получить оплату за судебные издержки. И так до бесконечности.

      Каждый раз, отвечая им, что еще не успела заработать требуемые деньги, она чувствовала себя униженной, словно попалась на краже. Сорвалась она, когда судебные приставы ранним утром принялись описывать ее немудрящие пожитки, одновременно требуя немедленно покинуть арендованную комнату. Один из них, в присутствии полиции, гнусно усмехаясь, посоветовал ей отправиться на панель, где она имеет все шансы быстрее заработать.

      Схватив со стола первый попавшийся предмет, она изо всех сил обрушила его на мерзко ухмыляющуюся рожу. Отреагировать никто не успел. Удар настольной лампой был так силен, что подонок скончался на месте. Общественный адвокат, даже не удосужившийся запомнить, как правильно произносится ее имя, делал вид, что защищает ее интересы, но она уже знала – это конец. В суровости приговора она не сомневалась.

      В своем последнем слове она безжизненным голосом рассказала, как все было, но ей не поверили. Даже рассказ полицейских, полностью подтверждавший ее версию событий, не смог поколебать решение судьи. В итоге короткий и понятный всем приговор. Смертная казнь. Сидя в камере смертников, она безмолвно спрашивала сама себя, глядя в мрачный серый потолок:

      – За что?! Какие силы прогневила, что должна провести лучшие годы жизни в тюремных блоках, а в самом расцвете умереть?

      Но ответа не было. Сутки сменялись сутками, а о ней словно забыли. Не то чтобы она торопила события, но неизвестность изводила ее не хуже пыток. Наконец, однажды начавшийся как обычно день был оборван появлением охраны. Три здоровенные тетки, с мрачными, словно от несварения желудка лицами выволокли ее из камеры и повели куда-то в глубь тюремного комплекса.

      Ее завели в какую-то комнату, очень похожую на комнату для допросов, и, приковав наручниками к столу, оставили одну. Она не успела привести мысли в порядок, когда дверь распахнулась и на пороге появились двое мужчин в одинаковой форме. Дальше последовал укол в шею, и она провалилась в темноту. Что с ней делали после, она так и не узнала.

      Очнувшись в очередной камере, она попыталась понять, что происходит, но ей снова не дали прийти в себя. С этого дня с ней обращались так, словно она была не живым человеком, а бездушной, ничего не чувствующей куклой. Тесты следовали один за другим, а за каждый не вовремя заданный вопрос следовал разряд полицейского станнера, заставлявший все ее тело биться в конвульсиях.

      После третьего такого опыта она перестала задавать вопросы, надеясь улучить момент и раскроить голову хоть одному из своих мучителей. Но зорко следившие за каждым ее движением охранники всегда успевали раньше. Вскоре ее мечты посчитаться