Советский граф Алексей Толстой. Евгений Никитин

ниоткуда. Напротив все будут вредить нам с тобой за то, что мы не совсем заурядные люди. Учись, пока я за тебя тружусь, а если что со мной сделается, тебе и учиться-то будет не на что. Я не боюсь тебе это писать. Вспоминай об этом и прибавляй энергии для себя и для мамы.

      До свиданья, дорогой мой Лелюша.

      Целую крепко».

      Много лет спустя, в конце 1942 года, в автобиографическом очерке «Мой путь» А. Н. Толстой так написал об отношениях матери и отчима:

      «Моя мать, уходя, оставила троих маленьких детей – Александра, Мстислава и дочь Елизавету. Уходила она на тяжелую жизнь – приходилось порывать все связи не только в том дворянском обществе, которое ее окружало, но и семейные. Уход от мужа был преступлением, падением: она из порядочной женщины становилась в глазах общества – женщиной неприличного поведения. Так на это смотрели все, включая ее отца Леонтия Борисовича Тургенева и мать Екатерину Александровну.

      Не только большое чувство к А. А. Бострому заставило ее решиться на такой трудный шаг в жизни, – моя мать была образованным для того времени человеком и писательницей… Самарское общество восьмидесятых годов – до того времени, когда в Самаре появились сосланные марксисты, – представляло одну из самых угнетающих картин человеческого свинства. Богатые купцы-мукомолы – скупщики дворянских имений, изнывающие от безделья и скуки разоряющиеся помещики-“степняки”, – общий фон, – мещане, так ярко и с такой ненавистью изображенные Горьким…

      Люди спивались и свинели в этом страшном, пыльном, некрасивом городе, окруженном мещанскими слободами… Когда там появился мелкопоместный помещик – Алексей Аполлонович Бостром, молодой красавец, либерал, читатель книг, человек с “запросами”, – перед моей матерью встал вопрос жизни и смерти: разлагаться в свинском болоте или уйти к высокой, духовной и чистой жизни. И она ушла к новому мужу, к новой жизни – в Николаевск. Там моей мамой были написаны две повести “Захолустье”.

      Алексей Аполлонович, либерал и “наследник шестидесятников” (это понятие “шестидесятники” у нас в доме всегда произносилось как священное, как самое высшее), не мог ужиться со степными помещиками в Николаевске, не был переизбран в управу и вернулся с моей мамой и мною (двухлетним ребенком) на свой хутор Сосновку. Там прошло мое детство».

      Сосновка

      В Сосновку вместе с матерью и отчимом Алексей переехал не в два года, как сказано в автобиографическом очерке, а когда ему еще не исполнилось и десяти месяцев – в октябре 1883 года, через месяц после того, как 12 сентября Самарская духовная консистория расторгла брак Н. А. Толстого и А. Л. Толстой.

      Вот как свое пребывание на хуторе описал Алексей Николаевич в автобиографическом очерке «Мой путь»:

      «Сад. Пруды, окруженные ветлами и заросшие камышом. Степная речонка Чагра. Товарищи – деревенские ребята. Верховые лошади. Ковыльные степи, где лишь курганы нарушали однообразную линию горизонта… Смены времен года, как огромные и всегда новые события. Все это и в особенности то, что я рос один, развивало