Мутанты. Александра Бумажных

ерен, что находится именно там, но другие предположения в его голову пока не приходили. В голове гудело, а ощущение «не-своего-тела» вызвало легкую дурноту. Он с трудом открыл глаза, чувствуя себя полностью беспомощным и постарался увидеть хоть что-нибудь, но вокруг него была только жидкость странного и смутно знакомого цвета. Формалин? Да, мать его ети, он действительно находится в формалине! Его сердцебиение сильно участилось, а страх проник в самые недра его сознания. Он попытался двинуть рукой, но с первого раза у него это не получилось. Он попробовал ещё раз и на этот раз получилось немного лучше. Лучше, чем ничего. Слабое движение в мутной жидкости вряд ли можно было назвать нормальным, и, пусть он не знал, почему он здесь, что с ним сделали или собрались делать, где он находится в конце концов, – он не собирался сдаваться, несмотря на то, что сложно было заставить своё тело подчиняться. Он с усилием вновь двинул рукой и прикоснулся к стеклу, что отгораживало его от реального мира. Сил практически не осталось, но останавливаться сейчас было уже нельзя. Пришёл в себя, называется! Но он смог вырваться из забытья, а значит шанс выжить и сохранить свои конечности был довольно высок. Раздражающие звуки перекрыл громкий скрип и чьи-то голоса. Он опустил руку и прикрыл глаза, стараясь меньше дышать. Напряг весь свой слух, который, казалось, обострился до предела, и мысленно выругался, осознав, что теперь слышит даже своё учащённое сердцебиение. Разбирать каждый звук стало ещё сложнее, но он постарался абстрагироваться от остальных звуков и сосредоточился только на голосах.

      – Послушайте, но это незаконно. В правительстве отказались давать разрешение, – он смог наконец-то услышать слова, но пока что очень плохо понимал, что они значат.

      – Верно. Но они сами не понимают, над чем мы работаем. Они даже не стали нас слушать! Стоило нам только сказать, что это эксперимент над телами погибших солдат, как они тут же выслали приказ о его немедленном прекращении! Не гуманно, видите ли! – Второй голос, более эмоциональный и громкий, в котором отчётливо слышался гнев, сплетённый с обидой, заставил желать сжаться в комок. Стало страшно. Захотелось сбежать подальше, лишь бы не слышать этого разговора. Однако, какая-то часть его желала, чтобы этот голос продолжил говорить. Его собеседник тяжело вздохнул, недолго помолчал, а затем проговорил:

      – Но ведь они правы. Наши ребята отдали свою жизнь Родине не для того, чтобы после смерти их превращали в оружие. Пойми это уже.

      Голос отдалялся и последние слова слышно было, будто сказал он их уже из другой комнаты. Или коридора. Второй голос отвечать не стал, но теперь было хорошо слышно приближающиеся шаги.

      – Много они все там понимают. Вот ты был бы рад возможности жить и служить Родине дальше?

      Казалось, будто усталый голос обращается именно к нему и он посмел немного приоткрыть глаза. Человеческий силуэт отчетливо виднелся через формалин и стоял прямо напротив него, но отвечать ему желания не было. В голове внезапно пронеслись обрывки воспоминаний.

      Стрельба, взрывы, вкус собственной крови во рту, собственный крик: «Серёга, ложись!» и ощущение того, как тело пронзают куча металлических осколков.

      Он мог бы вспомнить что-то ещё, но не хотел вспоминать. И если бы сейчас он мог ответить, то его ответом было бы чёткое злое «нет». Но ответить он не мог хотя бы потому, что говорить в формалине было невозможно. То, что он мог в этой жидкости нормально дышать и в эту жидкость, если судить по пузырькам вокруг, пустили кислород, уже было чем-то невероятным. Силуэт отдалился, а затем и вовсе исчез.

      «Не исчез. Ушел», – поправил он себя, хотя и не знал зачем. Ощущение пустоты продлилось недолго, а вот инстинкты выживания наоборот, обострялись всё больше. В голове плотно засела мысль, что надо убегать.

      «Не важно, что вы там задумали, но это уж как-нибудь без меня!»

      Он подвигал руками и на этот раз его тело нормально его слушалось. Он сжал руки в кулаки и со всей силы ударил по стеклу. Послышался треск и он стал бить по стеклу активнее, хоть и опасался, что шум может быть слышно за пределами этой комнаты. Сил на каждое движение он тратил всё больше, но стекло, благо, поддавалось, и в какой-то момент стеклянная стена окончательно рухнула. Он упал на пол, а формалин вместе с ним выплеснулся из стеклянной тюрьмы. Теперь, когда жидкость не мешала ему видеть, он рассматривал своё тело везде, где мог, ища повреждения. То, что он изначально принял за игру воображения, оказалось суровой действительностью: его кожа имела тёмно-фиолетовый цвет, а в животе находилось что-то напоминающее монитор, но при этом воспринималось его организмом как что-то естественное. Дурнота, с которой он очнулся, вновь атаковала его организм и он лёг ничком на пол, пытаясь понять, что с ним сделали. Он обхватил руками голову и тут же их одёрнул, нащупав в своей голове что-то продолговатой формы. Он пальцами осторожно исследовал это длинное нечто, заканчивающееся чем-то треугольным и ощутил острую потребность в зеркале. Собственная нагота его сейчас не смущала. Он медленно встал, чувствуя головокружение, осторожно сделал шаг, что удалось ему с трудом, и так же медленно повернулся. Осмотрел место, из