Я – ваши неприятности. Татьяна Полякова

, а потом добавила: – Ну?

      – Что «ну»? – Я сделала вид, что не понимаю, куда она клонит.

      – Мы едем в Италию? – капризно спросила тетка Серафима.

      С моей точки зрения, делать в Италии мне совершенно нечего. Я с трудом переношу самолеты, не говорю по-итальянски и ненавижу экскурсии. У меня друзья в Тбилиси, а мама в Риге, чем не заграница?

      – Далась тебе Италия, – робко начала я, заведомо зная, что против тетки мне не устоять. – Я, вообще-то, к своим думала…

      – Ты ж в июне была, на мамулин день рождения.

      – Ну и что? Я скучаю. К тому же Рига – красивый город.

      – Подумаешь, Рига. Только и хорошего в этом городе то, что там родились два замечательных человека.

      – Первый – это я. А кто второй?

      – Второй, деточка, твоя тетя.

      – Такого счастья город не выдержит…

      – Подожди, они мне еще памятник поставят, – уверенно заявила тетка.

      – За что? – хмыкнула я, прикидывая, как бы половчее отделаться от Серафимы.

      Каждый год я пытаюсь проделать этот фокус, впрочем, без особого успеха. Сколько себя помню, отпуск, а раньше – каникулы мы проводили вместе. Боюсь, это стало незыблемой традицией. Тетка Серафима – младшая сестра моей мамы, разница в возрасте у них исчисляется пятнадцатью годами. Когда маме исполнилось восемнадцать, а Серафиме соответственно три, они осиротели, в один день лишившись отца, матери и бабушки в результате дорожной аварии. Маме пришлось заменить Серафиме родителей. Я же воспринимала Серафиму как старшую сестру, разница в возрасте была невелика, а теткой называла из вредности. Мы дружим с детства, и я ее очень люблю. Беда в том, что Серафима вечно что-нибудь выдумывает. То потащит меня на Камчатку, любоваться гейзерами и вулканами, то на Алтай конным маршрутом (об этом отпуске я по сию пору вспоминаю с душевным трепетом), то ей позарез нужна Сибирь и Саянские столпы. Конечно, все это очень здорово, но все дело в том, что я ужасно ленива. Лучший отдых для меня – валяться на диване с хорошей книгой, пить чай с лимоном и воображать себя в роли Марии Стюарт. Шиллера наш театр не ставит, но я не теряю надежды.

      – Ну? – повторила Серафима сурово.

      Я вздохнула и ответила:

      – Поехали. – Голос звучал жалко, я в очередной раз мысленно упрекнула себя в отсутствии характера. Не мечтать мне о Марии Стюарт.

      – Чего-то я энтузиазма не наблюдаю, – еще больше посуровела Серафима.

      – Я пока не осознала всей прелести, – попробовала я оправдаться.

      – Осознаешь. Мы тебя там замуж выдадим за итальянского графа или герцога. Будешь играть в «Ла Скала».

      – В «Ла Скала» поют.

      – А ты сыграешь. Знаешь, что все в жизни решает? Правильно, деньги. Так что сыграешь.

      – А я где-то читала, что итальянские аристократы бедны, как церковные мыши.

      – А мы миллионера отыщем, он купит титул и сделает тебя графиней. Один свободный миллионер в Италии найдется, страна немаленькая. Считай, ты уже аристократка. С такой-то красотищей это плевое дело.

      – Конечно, – лениво согласилась я. По мне, так лучше выглядеть как Фаина Раневская, само собой, при этом имея ее талант. Думаю, талант у меня есть, жаль только, не многие стремятся его лицезреть. Конечно, мне грех жаловаться, в родном театре я занята почти во всех спектаклях. Но это благодаря тому, что оба наших режиссера просто поглупели, изо дня в день лицезрея мои небесные черты. Подозреваю, что в глубине души они считают меня бездарной. Одно хорошо: оба уже в весьма почтенном возрасте, и их интерес ко мне носит чисто эстетический характер.

      – Хорошо, я выйду замуж за герцога, – сказала я. – Если ты настаиваешь…

      – Я беспокоюсь о близком существе.

      – Это я существо?

      – А о ком мы говорим?

      – Слушай, ты уже наговорила на сотню. Может, простимся? – без особой надежды спросила я.

      – Ну и манеры у тебя, нет чтобы тетке «спасибо» сказать…

      – Спасибо, – промямлила я. – Только за что?

      – За заботу. Решено, в отпуск едем в Италию. Ты, я и вечный город. Скажи, класс?

      Я сказала.

      А через две недели я выгружалась из автобуса, нервно поглядывая по сторонам в поисках любимой тетушки. Ее нигде не наблюдалось. На Серафиму это не похоже. Три дня назад я отбила телеграмму, указав дату и час своего прибытия. И хотя на оркестр и ковровую дорожку я не рассчитывала, но надежды питала, что меня все-таки встретят и стоять в обществе трех огромных чемоданов не придется.

      С трудом оттащив багаж в сторонку, я тосковала, продолжая высматривать в толпе тетушку. Через полчаса я стала злиться, повторяя: «Где ее черти носят?», потом, оставив чемоданы под присмотром старушки, торговавшей семечками, бросилась к телефону. Он не работал, так же как и два других, обнаруженных мной на вокзале. Прошел час. Для конца августа было невыносимо жарко, я то и дело вытирала лицо платком и уже начинала проклинать все на свете. Надо что-то решать. Или тетка не получила