Чертовски неправильный парень. С. Р. Джейн

сознания и задавали один вопрос: сработает ли все это?

      Что, если я не смогу вернуть ее? Что, если я вдруг плохо сыграю?

      Я усмехнулся, отгоняя это странное чувство. Наверняка ничего из этого не случится.

      Я не мог позволить сомневаться в себе, по крайней мере, не сейчас.

      С решительным вздохом я потянулся за телефоном и быстро напечатал сообщение лучшему другу. Сейчас не помешает его глубокомысленное благоразумие.

      Я:

      Ненавижу фиолетовый и золотой.

      Линкольн:

      Реально. Ты сливаешься с этими цветами.

      Я:

      Пошел ты. Забираю слова назад. Я потрясающе выгляжу в фиолетовом и золотом. Все так думают.

      Линкольн:

      …

      Я:

      Хорошо, не знаю, все ли действительно так думают. Давай проведем опрос.

      Линкольн:

      ?

      Я добавил Монро в чат и отправил селфи…

      Я:

      Монро, как ты думаешь, мне идет фиолетовый и золотой?

      Линкольн:

      Монро? Не разговаривай с ним. Не отвечай на этот вопрос.

      Монро:

      Мне действительно нравится, как ты выглядишь в фиолетовом и золотом.

      Линкольн:

      Но не больше, чем я в синем и белом… правда? Правда?

      Я:

      Народ сказал свое слово. Я отлично выгляжу в фиолетовом и золотом.

      Линкольн:

      Она не твой «народ». Она мой «народ». Монро, скажи ему, что ты не его «народ».

      Линкольн:

      Подожди, не говори ничего!

      Монро:

      Вздох.

      Я:

      *гифка со спортсменом, празднующим победу*

      Линкольн:

      *эмодзи со средним пальцем*

      Я:

      Я все еще ненавижу фиолетовый и золотой.

      Линкольн:

      Знаю. Всего один год, дружище.

      Я:

      Один год.

      Линкольн:

      Срази их всех наповал. У тебя все получится.

      После этого сообщения я отправил гигантское сердечко, потому что… что еще можно сделать, чтобы выразить свою жесточайшую любовь к другу?

      Кто-то кашлянул, и я оторвал взгляд от телефона. Я осознал, что пялился в него с маниакальным оскалом. Уолкер стоял позади, прислонившись к дверному косяку, и выглядел как диснеевский принц. Впрочем, он им и был.

      – Готов к игре? – спросил он в типичной для себя непринужденной манере.

      – Ага. Вперед, «Кобры»! – Я попытался сказать это как можно более жизнерадостно. Хотя, если честно, вышло натянуто.

      Уолкер неловко помялся, словно щенок, еле стоящий на лапах. Я приподнял бровь, ожидая, что он скажет.

      – Эм, ну, – начал он, подбирая слова. – Знаю, ты, должно быть, чувствуешь себя странно, поэтому… возможно, у вас с Линкольном был какой-то ритуал перед игрой?