Дети Солнца. Евгений Турецкий

х и нежных лучах Солнца, словно в лапах своего верного лохматого друга. А кстати, где он? Всё в порядке, как обычно прыгает на поляне, пытаясь ухватить зубами ярко жёлтых, почти лимонных, бабочек. А они, словно насмехаясь над ним, прятались в жёлтую траву, складывали свои крылья и становились невидимыми. Но стоило им коснуться травяного покрова, как огоньки на кончиках травинок гасли, тем самым выдавая их укрытие. И Лапус, так звали питомца, безошибочно прыгал на них. Они снова взмывали и карусель повторялась заново. Приподнявшись на локотке, Нея посмотрела на уже поднявшееся красное солнце, которое зацепилось за крону Одинокого дерева. Одиноким, народ Неи называл это дерево потому, что на всём холме, среди высокой жёлтой травы, оно стояло особняком и ярко выделялось зеленью, тёмной, изумрудной. Дерево было священным. Никто не мог точно сказать, как давно оно здесь. Да сколько здесь сам народ, никто точно бы не сказал. Народ называл себя Люди, а каждый по отдельности – Человек. Почему так? Да кто ж его знает. Эти знания были на уровне глубины, до которой ещё никто не доходил. Каждый помнил только одно: Я проснулся здесь. Да этого было и достаточно. За холмом, на котором росло Одинокое дерево, раскинулся огромный сад с деревьями дающими плоды круглый год. Потому что круглый год температура была одинаково комфортной. Можно было спуститься в сад, поесть плодов, которым даже не придумывали названия, так и говорили – синий плод, красный плод. Потом спуститься к ручью, запить сладкий вкус и придаваться любованию миром. А вечером, когда красное солнце снова пряталось в жёлтую траву, огоньки на кончиках травинок светили словно маленькие звёздочки на фоне тёмного неба, на котором поочерёдно всходили две Луны. Первая Синяя, тусклая и большая, через какое-то время вторая – Жёлтая, меньше Синей, но ярче. Её света хватало, чтоб разглядеть вдалеке, за садом, почти у края земли, огоньки соседнего народа. Они каждый вечер собирались в круг, свежесорванные травинки собирали в большой стог в середине круга и так спали. До восхода Жёлтой луны им хватало света. Странные люди. Но да в прочем, сколько Нея помнила себя, они жили так.

      Она сладко потянулась, встала, поправила тогу, по-новой завязала свитый из пухового растения поясок, похлопала по ноге, призывая лохматого и побежала босиком к ручью, чтоб умыться и пойти в сад. Высокая, почти по пояс, и упругая трава щекотала её бёдра, а капельки света на ней гасли, стоило им коснуться ног бегуньи, а красные цветы становились ярче, фиолетовые, наоборот, тускнели. Лапус бежал следом, его уши только и мелькали над уже погасшими травинками, а чёрный и мокрый нос как неведомый жук, взлетал и опускался обратно. У ручья в это время было уже пусто, только Лона, Старшая, сидела в тени раскидистого дерева с длинными и узкими листьями и плела из нитей пухового дерева очередной поясок. Лона – безукоризненный авторитет, её все слушают и стоит ей поднять над головой свою слегка одутловатую руку, как все люди смолкают. Но это бывает крайне редко, обычно, Лона сидит вот здесь и плетёт, кому тогу, кому новый пояс. Вот и сейчас она была увлечена своим занятием.

      Доброе утро, Лона! – звонким голоском поприветствовала Нея, подбегая к ручью и набирая воду в ладошки.

      А, Колокольчик! Доброе утро! – улыбнулась ей в ответ Лона. Она ласково называла её Колокольчиком, за звонкий голосок и за заливистый смех, услышав который никто не мог устоять. – Хотя, если быть до конца честными – уже день. Опять пол ночи охотились за лунными мотыльками? – Потрепав Лапуса за ухом высказала наставление Старшая.

      Нет, мы только чуть-чуть, да лохматый? – Она брызнула водой в Лапуса и тот подбежал к ней. Она умыла своё лицо, затем его морду и довольная вернулась к Лоне. – Это для кого? – указывая на поясок спросила девчушка.

      Да вот не знаю. Набрала пуха, не пропадать же ему. – Улыбнулась в свои щёки старшая. – Тебе нравится?

      Да, очень! А какого цвета он будет?

      А какого ты хочешь?

      Я хочу… – она задумалась на несколько секунд, подперев скулу указательным пальчиком и глядя в небо, – вот, такого же голубого, как небо!

      Ну и фантазёрка же ты! Где же я возьму такой плод? Голубые плоды у нас не растут, ты это не хуже меня знаешь.

      Потому и хочу! – прыснула хохотком колокольчиком Нея, наскоро обняла Лону и побежала в сад.

      Она любила на завтрак красно-жёлтый плод. Его пушистая кожица тонкая-тонкая и стоит чуть неаккуратно надавить на неё зубами, как она лопается и сладкий сок разливается по рукам ручьями и капает с них. Так получилось и в этот раз, укус… и сладкий липкий нектар потёк по ладоням, потом вниз до самого локтя и оранжевые капли упали на тогу. Лапус кинулся слизывать сок с белой материи и только больше размазал их.

      Ну что ж ты, лохматый?.. Теперь придётся стирать. – зверь виновато посмотрел на неё своими коричневыми глазами и поджав хвост пошёл к ручью. – А ну догоняй! – обгоняя, шлёпнула его по боку Нея и вприпрыжку побежала обратно, откуда пришла несколько минут назад. Не добежав ещё до ручья, она развязала поясок, бросила его в траву, через голову стянула тогу, кинула в воду и нагишом прыгнула на неё сверху, подняв фонтан брызг во все стороны.

      Ах ты проказница! – вытираясь от попавших на её лицо капель, в шутку возмутилась Лона. – Что опять