Чумовая дамочка. Татьяна Полякова

и, обернувшись, увидела за своей спиной худенькую женщину лет сорока и попробовала определить, откуда она появилась. Не иначе как пряталась за дверью.

      – Здравствуйте, – сказала я, продемонстрировав счастливую улыбку, которая, кстати, не произвела на нее никакого впечатления. – Я ищу Устинову Зою Федоровну.

      – Зойку? – насторожилась тетка. – А зачем она вам?

      – Она моя родственница.

      – Нет у нее никаких родственников.

      «Вот чертова баба», – подумала я и сказала:

      – Значит, знакомая.

      – Знакомая… ходят тут всякие…

      – В какой комнате она живет? – посуровела я.

      – А не скажу, – ответила тетка, глядя мне в глаза с большим гневом.

      – Ясно. Тогда я сама поищу, – кивнула я и зашагала по коридору.

      – Я тебе поищу! – взвизгнула она и бросилась следом.

      – А ты меня попробуй остановить, – хмыкнула я, не оборачиваясь.

      Тетка меня догнала, но военных действий предпринимать не стала, а спросила:

      – Ты не от этой?

      – Что? – Мне пришлось остановиться.

      – Не от его стервы крашеной? Оставьте бабу в покое…

      – Где Зойка? – теряя терпение, спросила я.

      – В сто тринадцатой. Только ей не до гостей сейчас… пьет. А здесь на птичьих правах, не сегодня, так завтра выгонят, а эта, гиена, то сама придет, то подруг подсылает, и каждый раз со скандалом.

      – Никакого скандала, – заверила я, узнала, где эта самая сто тринадцатая комната находится, и бросилась туда.

      Коридор был такой же длинный и темный, дверь в одну из комнат распахнута настежь, на кровати сидел лохматый мужик и играл на гармони, толстая баба в дверях, пытаясь перекричать гармонь, что-то ему выговаривала.

      Дверь сто тринадцатой была не заперта, я торопливо вошла, отдернула занавеску, отделяющую импровизированную прихожую от самой комнаты, и увидела Зойку. Она сидела за столом, уронив голову на согнутую руку, и то ли пела, то ли рыдала, сразу не разобрать. Одно было ясно: пьяна она в стельку. Я прошла к столу, взяла в руки бутылку, где на самом донышке плескалась водка, и выпила. Зойка замолчала и, прищурив один глаз, уставилась на меня.

      – Лийка, ты, что ли? – спросила она хрипло.

      – Я, – устраиваясь на стуле напротив Зойки, кивнула я со вздохом, а подружка попыталась приподняться.

      – Правда ты, – обрадовалась она. – А я решила, может, померещилось.

      – Не померещилось. Это я. Давно пьешь?

      – Хрен его знает! Наверное, давно, раз ты здесь. Вот черт, я ж совсем забыла… С возвращением тебя. – Она поднялась из-за стола, направилась ко мне, нетвердо ступая, и мы обнялись. Зойка была выше меня на целую голову и весила не меньше ста килограммов, ноги у нее ослабли, оттого я чуть не рухнула под ее весом.

      – Задавишь, лошадь здоровая.

      – Не-а, я аккуратно, – хихикнула она и выпустила меня из объятий. – Какой сегодня день? – задумалась Зойка. – Это правда ты или у меня белая горячка?

      – Само собой… А сегодня шестое июня.

      – О господи…