Рассеивая сумрак. Раб и меч. Сэм Альфсен

как в первые месяцы обучения, а наоборот, с радостью показывали результаты трудов.

      – Учитель Нуска, посмотрите, как вам моя «сигма»?!

      – Гм… Вот здесь чёрточку подправить…

      Нуска брал в руки восковую дощечку ученика, деревянную заострённую палочку и показывал ученику правильное начертание буквы. После этого ученик с большим усердием брался за дело, а Нуска мягко касался его головы, снимая лишнее напряжение и усталость. Он не хотел, чтобы ученики ненавидели эти занятия – он мечтал о том, чтобы, научившись читать и писать, они сами брали в руки книги и через них узнавали, как устроен окружающий мир. Этих выходных занятий было слишком мало, чтобы Нуска мог поведать им даже половину того, что знал сам, однако он мог дать им в руки сеть, с помощью которой они могли бы ловить рыбу сами.

      Когда занятие подошло к концу, настало время вопросов. Нуска с лёгкой улыбкой рассказывал детям, почему кровоточит рука, если её поранить, почему рыбы задыхаются, если их вытащить на берег, или почему им нельзя есть те странные красные ягоды, растущие на окраине города…

      На все эти вопросы Нуска отвечал с лёгкостью, но вдруг тот самый ребёнок, в котором лекарь чувствовал дэ, поднялся с места и спросил:

      – Я слышал, что Кнон не подписывал договор с Дарвелем. Что между Кноном и Дарвелем шла война, а кнонцы проиграли. Что вы чувствовали, когда вашу страну захватили?

      Нуска нахмурился. Пускай он был не из Кнона, а из Скидана, но что-то внутри него шевельнулось, а в районе груди зажёгся огонёк.

      Но Нуске пришлось подобрать такой ответ, чтобы не опорочить Дарвель и не соврать своим ученикам. Он ответил вопросом на вопрос:

      – А что бы чувствовал ты, если бы в твой дом пробрались воры и сожгли его?

      Ученик замялся. Он ожидал прямого ответа, но, словно что-то поняв, кивнул и сел на своё место.

      – Ученики, занятие окончено. Жду вас в следующие выходные в тот же час. Потренируйтесь дома в начертании «сигмы». Можете писать букву на песке или известняком на дощечках.

      – Дорогой учитель, до свидания! Пусть Энлиль и Нинлиль благословят вас! – хором наперебой отвечали дети, а затем принялись собираться по домам.

      Однако Нуска придержал за плечо мальчишку, который задал ему самый сложный вопрос. Тот повиновался и замер.

      – Ученик, как тебя зовут?

      – Эмилий, учитель.

      Нуска дождался, пока остальные ученики уйдут, а затем тихо заговорил:

      – Ты ведь чувствуешь дэ, не так ли? Позволишь коснуться твоего запястья?

      Эмилий уставился на Нуску во все глаза и поджал обветренные губы. На нём было поношенное тряпьё, коленки и босые ступни разбиты. Лекарь сразу прикинул, что мальчишка может быть из потомков рабов.

      – У-учитель… вы же никому не расскажете? – испуганно пробормотал он, а его серые глаза расширились.

      – Никому не скажу. Я хочу, чтобы ты знал правду о самом себе.

      Эмилий кивнул и протянул свою руку. Нуска коснулся запястья, почувствовал под своими пальцами быстрый пульс мальчика, а затем и еле ощутимую дэ. Улыбнувшись, он с радостью в голосе сообщил Эмилию:

      – Ты