.

Алекс, чего тут мой благоверный скандалит?

      – Чего-чего, продали нас, тащи коньяк, кофе и яичницу. Позавтракаем и пойдем сдаваться этим оккупантам, – недовольно говорит Боб.

      – Не поняла. – Мари обиженно глянула. – Ну-ка рассказывайте, а то никакого кофе не получите.

      Кофе получили, коньяк достал Боб. Разлил на троих. Мари свою порцию в чашку опрокинула, Боб и Легат в себя. Выпили они коньяк, закусили лимончиком, еще по двадцать грамм себе плеснули. А Мари к кофе не притронулась. Сидит, взглядом Легата сверлит.

      – Ну-с, – говорит, – у меня кофей остывает, рассказывайте.

      Легат приосанился и густым басом, откуда только голос такой взял:

      – Я есть исполнительный директор международного консорциума IPM, «Интеллектуал Повер Машинс», – говорит.

      Боб лимон побыстрее в рот запихал, чтобы отвращение к этой IPM показать. А Легат продолжает:

      – Мы, наш консорциум, решили поддержать экономику вашей страны. Мы предложили вашему правительству очень хорошие деньги за Зону. Ну, – он хитро прикрыл один глаз, покачал головой, – поломались ваши немного, мы сделали царский подарок вождю самого главного клана, и Зона стала наша.

      Мари вдруг ожесточенно стала мешать сахар в кофе ложкой. Стук ей, наверное, нервы успокаивает.

      – И чего вы от нас теперь хотеть будете? – спрашивает.

      – А чего от вас можно хотеть? – отвечает Алекс, смакуя коньячок. – Будете полезны IPM – будете работать здесь. А всех, кто не нужен консорциуму, переселим, чтобы не было соблазна всякие демонстрации протеста и акции неповиновения проводить.

      – Ни хрена себе, – говорит Боб, – тоже мне новый Сталин выискался. Переселение народов он будет производить. А не пошел бы ты…

      Легат снисходительно посмотрел, из кейса сигару достал, покурить предлагает. Боб бешено головой замотал, будет, понимаешь, еще от врага сигары принимать. Алекс спокойненько продолжает:

      – Я же друг вашему народу. Мы готовы купить каждой семье, кто захочет выехать (а она захочет выехать, если здесь нам будет не нужна), дом в любой стране Западной и Восточной Европы. Лондон, Мадрид, Амстердам, Рим, Варшава. В общем, страну сами назовете.

      – А в Нью-Йорке можно? – спрашивает Мари и заботливо Легату коньячку наливает.

      – Будет трудно, но для вас, Мари, сделаем Нью-Йорк.

      Легат с грациозностью бегемота из-за стола выбрался и ручку Мари целует. Боб вскипает потихоньку.

      – Ты это, – говорит, – кофе попил – и вали из моего дома. В мэрии секретаршам будешь ручки целовать. Там и поговорим. И запомни – мы с Мари из Алатаньги никуда не собираемся уматывать.

      Легат встает, раскланивается с Мари.

      – Пойдем, – говорит, – в твою мэрию.

      Мари ручкой на прощание помахала, ресничками невинно похлопала.

      – А я хотела бы, – говорит, – в Нью-Йорке пожить.

      Боб ее уже слушать не стал. Представил он себе, что в мэрии сейчас творится.

      И точно. Пока Легат кабинет мэра, как IPM-ный наместник,