Ставка на слабость. Татьяна Полякова

города довезете? – проблеяла Люська.

      – Довезем. Вы чего ночью путешествуете?

      – Да мы давно в пути, – не давая Люське открыть рта, ответила я. – Хотели отдохнуть, да с кавалерами поссорились. Шли пешком почти от Семеновской.

      – Не слабо, – удивился парень. – Километров восемь. Что ж у вас женихи-то такие?

      – Не повезло.

      Я поставила пакет между собой и Люськой и прикрыла его локтем, Люська сделала то же самое со своим пакетом. Парни выглядели усталыми и все больше молчали. Мы собрались вздремнуть, и тут парень, что сидел рядом с водителем, сказал:

      – Притормози, Витя, чего это там?

      Мне не стоило смотреть в окно, и так было ясно: мы снова на том же проклятом месте. Парень вышел, вернулся через минуту.

      – Чего там?

      – Авария. Паренек в кювет улетел, в пень уперся. Голова разбита.

      – Жив?

      – Не знаю, – поежился парень. – Пошли вместе.

      Люська осталась в машине, а я пошла вместе с ребятами и проделала все то, что и два часа назад: повернула парню голову, нащупала артерию и сказала:

      – Он мертв.

      – А ты в этом понимаешь?

      – Я хирург из БСП.

      – Ясно. Поехали, сообщим на посту.

      Следующий отрезок времени был для меня крайне неприятным: находиться под пристальным оком милиции буквально обложенной миллионами затруднительно для моих нервов. Домой мы вернулись уже на рассвете, с трудом держась на ногах. Пакеты с деньгами убрали, приняли душ и легли. Сон не шел.

      – Ты что купишь? – спросила Люська, разглядывая потолок.

      – Заткнись, – огрызнулась я.

      – Ну чего ты, все равно ведь не спишь, давай помечтаем.

      Люська принялась вслух мечтать, а я размышляла о деньгах в шифоньере. Потратила я на это часа два, потом поднялась и сказала Люське:

      – Едем.

      – Куда это? – встрепенулась она.

      – Деньгам здесь не место.

      – Не в банк же их.

      – Зарыть надо, поглубже, и забыть о них на полгода. Чует мое сердце, придут за ними.

      – И мое чует, – поддакнула Люська. – Где зароем?

      – На даче, где ж еще?

      – Сейчас поедем?

      – Сейчас.

      Через двадцать минут мы двигали к гаражу, где стоял мой «жигуленок», точнее, принадлежал он родителям, но ездила на нем я. Папа восемь месяцев в году исправно лежал под машиной, что позволяло мне оставшиеся четыре без проблем ею пользоваться. Машине было восемнадцать лет, но выглядела она благодаря папе вполне прилично. Еще через двадцать минут я тормозила возле рынка.

      – А сюда зачем? – удивилась Люська, деньги ей, как и мне, спокойно сидеть не давали.

      – Миллионы, Людмила Сергеевна, вещь хлопотная. Привыкай много суетиться и думать.

      – Вот-вот, думать. С моими-то нервами.

      – Сиди в машине, сторожи состояние.

      Я отправилась к воротам, где красноносые мужики торговали саженцами, купила пять прутиков крыжовника и две рябинки.

      – Дичок? – сурово спросила я, мужик возмущенно