Разрушитель кораблей. Паоло Бачигалупи

колбасками. Гвоздарь зачарованно смотрел на еду. Очень хорошую еду. Он не помнил, когда последний раз видел столько мяса. Когда Пима подала еду Тулу и Моби, у Гвоздаря потекли слюни. Моби начал есть под пристальным взглядом Синеглазой.

      – Ты сказал Лопесу, что его сын жив? – спросила она.

      Моби затряс головой, рукой запихивая в рот бобы и рис.

      – И за что он тебе платит?

      – Эй, он только что очнулся, – запротестовал Моби. – Две минуты в мире живых. – Он ткнул Тула локтем. – скажи ей: крысеныш только что пришел в себя.

      Тул пожал плечами, зачерпнув горсть риса с мясными кусками.

      – На этот раз Моби не врет, – рыкнул он. – Крысеныш и правда только что очнулся. – В улыбке сверкнули собачьи клыки. – Прямо к ужину. – И сунул пригоршню в рот.

      Синеглазая скривилась, забрала миску у Моби и отдала Гвоздарю.

      – Тогда иди отрабатывай свою кормежку. Первым ест сын босса. А ты скажи, что пацан очухался.

      Моби поморщился, но не стал спорить, поднялся и ушел. Пима присела рядом с Гвоздарем и тихо спросила:

      – Ты как?

      Гвоздарь заставил себя улыбнуться, хотя уже чувствовал, как устал.

      – Пока не сдох.

      – Значит, день удался.

      – Ага.

      Он набросился на еду. Пима мотнула головой в сторону Ниты.

      – Надо поговорить. За Счастливицей так и не приехали. – Она перешла на шепот. – Твой отец начинает нервничать.

      – В смысле? – спросил Гвоздарь, глянув на охранников.

      – Кажется, хочет отдать ее Синеглазой, в культ Жизни. Все говорит, сколько меди получит за эти красивые глаза.

      – Нита знает?

      – Она же не дура. Даже такая мажорка все понимает.

      Синеглазая прервала их разговор, присев рядом:

      – О чем болтаем?

      – Она просто спросила, как я себя чувствую, – ответил Гвоздарь.

      – Ладно, – холодно улыбнулась Синеглазая. – Тогда заткнись и ешь.

      Сидящий на пне Тул оскалился:

      – Хороший совет.

      Пима кивнула и отошла.

      И это сказало очень многое. Она боялась. Гвоздарь увидел, что ее сломанные пальцы прибинтованы к деревянным палочкам. И он не знал, из-за переломов ли боится Пима, или за три дня случилось что-то еще.

      Нита управилась со своей порцией и сказала:

      – А у меня уже хорошо получается есть руками.

      – А чем еще едят? – не понял Гвоздарь.

      – Ножом, вилкой, ложкой, – чуть улыбнулась Нита. – Не важно.

      – Чего? Ты над нами издеваешься?

      Лицо Ниты вдруг стало встревоженным, почти испуганным, и он обрадовался. И притворно нахмурился.

      – Нечего смотреть на нас сверху вниз, если мы не знаем ваших мажорских штучек. Вот отрежем пальцы, что ты будешь делать со своими вилками? Ясно тебе?

      – Извини.

      – Ага, сначала наговоришь, а потом извиняешься.

      – Заткнись, Гвоздарь, она извинилась, – велела Пима.

      Тул глянул на Ниту желтыми немигающими глазами.

      – Не так хорошо извинилась, как должна. Правда, парень? Поучить твою мажорку