Последний русский. Евгений Панов

не было. Наш с ним брак – это желание моего дяди и его отца для укрепления связей между нашими семьями и ничего более.

      Мы буквально тонули во всепоглощающей страсти, раз за разом испытывая невероятное наслаждение. Спустя несколько часов безумства мы наконец-то утомились и совершенно без сил уснули в объятиях друг друга. И вот теперь такое пробуждение.

      Гелла ждала меня в примыкающей к спальне гостиной.

      – Вик, пообещай мне честно ответить на мой вопрос. – Моё имя показалось ей слишком длинным, и она его сократила.

      – Спрашивай, – я пожал плечами, – если смогу, то отвечу.

      – Скажи, Вик, ты – русский?

      Оп-па, вот это заявление. И где я прокололся?

      – Да, я – русский, – ответил я. – Но откуда ты это узнала? Не думал я, что в Содружестве о нас вообще знает кто-то, кроме аграфов.

      – Ты прав. О вас знают единицы. А я поняла, что ты русский, очень просто. Ты говорил во время… ну, ты понимаешь, а мой искин, – она кивнула на браслет на запястье, – проанализировал твою речь и выдал результат, что это русский язык.

      М-да, прокол с моей стороны.

      – Элька, что за фигня? – мысленно обратился я к симбиоту.

      – Не, а что сразу Элька? – возмутилась та так же мысленно. – Чуть что, так Элька виновата. Я, между прочим, не контролирую твоё тело. Я всего лишь помощник. Так что следи за базаром сам.

      – Теперь ты знаешь, кто я. И что дальше? И откуда вообще в твоём искине знание русского языка? – обратился я к Гелле.

      – У меня есть для тебя послание. Когда-то давно одного моего предка русские спасли из плена. В знак благодарности он согласился сохранить послание и ещё кое-что для тех русских, что придут потом. Сменилось много поколений, и это послание и посылка стали частью истории моей семьи. Реликвией, которую передают из поколения в поколение. Если ты действительно русский, то ты поймёшь, о чём идёт речь. – С этими словами она прикоснулась к браслету искина, и в воздухе передо мной развернулось объёмное изображение.

      Молодой парень в потёртом камуфляже, тельняшке с голубыми полосками под ним и в голубом берете смотрел мне прямо в глаза.

      «Если вы видите это сообщение, значит, для нас ещё не всё потеряно. Я – старший лейтенант Скворцов Илья Михайлович. 31-я гвардейская десантно-штурмовая бригада ВДВ. По приказу полковника Никанорова мы вместе с сержантом Фаритом Гарифуллиным и рядовым Павлом Матвеевым перед самым ударом по Москве вывезли Реликвию из города. Фарит спрятал её у себя на теле и сверху надел броник. Мы направились в сторону Уральских гор, где, как мы знали, остались отряды Сопротивления. Мы успели отъехать от города почти на полторы сотни километров, когда нас засекли с патрульного дрона и обстреляли. Паша погиб сразу, а нас с Фаритом контузило. Так в бессознательном состоянии мы и попали в плен к ушастым. Что было дольше, мы не знаем. Очнулись уже на борту пиратского рейдера. Как нам рассказали, нас вытащили из обломка аграфского транспорта. Мы находились в криокапсулах больше двадцати лет. Когда аграфы