Полное собрание сочинений. Том 27. Август 1915 – июнь 1916. Владимир Ленин (Ульянов)

империализм Англии, развивающейся гораздо медленнее, заграбившей бездну колоний, применяющей там (вдали от Европы) зачастую не менее зверские приемы подавления, чем немцы, и нанимающей на свои миллиарды миллионные войска различных континентальных держав для грабежа Австрии и Турции и пр. Интернационализм Барбони сводится, в сущности, как и у Каутского, к словесной защите социалистических принципов, а под прикрытием этого лицемерия проводится на деле защита своей, итальянской буржуазии. Нельзя не отметить, что Барбони, издавший свою книгу в свободной Швейцарии (цензура которой заклеила только половину одной строки, на стр. 75, по-видимому, посвященную критике Австрии), на протяжении всех 143 страниц не пожелал привести основных положений Базельского манифеста и добросовестно разобрать их. Зато двух русских бывших революционеров, которых рекламирует теперь вся франкофильская буржуазия, мещанина от анархизма, Кропоткина, и филистера от социал-демократизма, Плеханова, наш Барбони цитирует с глубоким сочувствием (стр. 103). Еще бы! Софизмы Плеханова ничем, по сути дела, не отличаются от софизмов Барбони. Только политическая свобода в Италии лучше срывает покровы с этих софизмов, яснее разоблачает истинную позицию Барбони, как агента буржуазии в рабочем лагере.

      Барбони жалеет об «отсутствии истинного и настоящего революционного духа» в германской социал-демократии (совсем как Плеханов); он горячо приветствует Карла Либкнехта (как приветствуют его французские социал-шовинисты, не видящие бревна в своем глазу); но он решительно заявляет, что «не может быть и речи о банкротстве Интернационала» (стр. 92), что немцы «не изменили духу Интернационала» (стр. 111), поскольку они действовали в «добросовестном» убеждении, что защищают отечество. И Барбони в том же елейном духе, как и Каутский, только с романским краснобайством заявляет, что Интернационал готов (после победы над Германией…) «простить немцам, как Христос простил Петру, минуту недоверия, залечить забвением глубокие раны, нанесенные милитаристским империализмом, и протянуть руку для достойного и братского мира» (стр. 113).

      Умилительная картина: Барбони и Каутский – не без участия, вероятно, наших Косовского и Аксельрода – прощают друг друга!!

      Вполне довольный Каутским и Гедом, Плехановым и Кропоткиным, Барбони недоволен своей социалистической, рабочей, партией в Италии. В этой партии, которая имела счастье еще до войны избавиться от реформистов Биссолати и К^о, создана, видите ли, такая «атмосфера, что нельзя дышать» (стр. 7) тем, кто (подобно Барбони) не разделяет лозунга «абсолютной нейтральности» (т. е. решительной борьбы с защитой вмешательства в войну со стороны Италии). Бедный Барбони горько плачется, что людей, подобных ему, называют в итальянской социалистической рабочей партии «интеллигентами», «людьми, потерявшими контакт с массами, выходцами из буржуазии», «людьми, сбившимися с прямого пути социализма и интернационализма» (стр. 7). Наша партия – возмущается Барбони – «более фанатизирует, чем воспитывает