Роковой свидетель. Роберт Брындза

он… ну, развалюха. – Мосс припарковалась и заглянула в окно нового дома Эрики.

      – Я сделала как в поговорке: купила самый паршивый дом на самой красивой улице.

      – Ну что ж. Ты этого достойна.

      Эрика рассмеялась.

      – Спасибо, что подвезла. Увидимся завтра утром.

      – Спокойной ночи, босс. Поспи хоть немного!

      Мосс подождала, пока Эрика войдет, прежде чем уехать. В доме было холодно, в коридоре сквозило. Включив свет, Эрика увидела аккуратную дорожку маленьких грязных отпечатков лап на деревянных половицах. Проследовав за ними, она обнаружила заклинившую под углом кошачью дверцу.

      От громкого мяуканья она едва не подпрыгнула. Едва затихнув, оно вновь повторилось. Эрика последовала за отпечатками лап обратно из кухни и по коридору, где их обладатель резко развернулся и стал подниматься по лестнице. На стекле над входной дверью было выцветшей краской написано число 27. В свете уличного фонаря Эрика увидела наверху лестницы два желтых глаза, сверкавших из темноты.

      – Ты мой ночной незваный гость? – улыбнулась она. Кот громко мяукнул и вышел на свет.

      Эрика ожидала увидеть грязное бездомное животное, но это оказался прехорошенький зверек, черный, с белоснежными лапками, как будто обутыми в маленькие сапожки. Он выглядел совсем молодым, поджарым, но не тощим. И у него были прекрасные зеленые глаза. Кот остановился у подножия и, уверенно глядя на нее немигающим взглядом, сел, широко расставив передние лапы. Эта поза напомнила Эрике Мэри Поппинс, взлетающую на зонтике. Сев на корточки, она протянула руку, кот встал и потерся об нее.

      – Господи, какая мягкая шерсть. – Эрика почесала кота за ушами, и тот тихо замурлыкал. Этот звук тут же ее расслабил. – Ты мальчик или девочка? – и она заглянула между ног кота. – Ага, вот они, яйца. Это значит, что ты мальчик.

      Эрика встала и пошла на кухню, чтобы посмотреть, пойдет ли за ней кот. Он прошел следом и сел у старого гудящего холодильника с ржавой дверцей. Деревянный кухонный стол и единственный стул достались Эрике в наследство. На столе и вокруг него стояли коробки. Эрика открыла ту, что с надписью «Консервы», и выудила оттуда банку паштета «Майка».

      Она посмотрела на кота, и тот облизнулся.

      – Да у тебя талант! Вломился в дом, включил свое обаяние, и вот я уже готова отдать тебе последнюю банку любимого словацкого паштета.

      Кот с надеждой посмотрел на нее и моргнул.

      – Ну вот я и старая кошатница. – Эрика вздохнула и стала искать чайную чашку и блюдце. Найдя их, она выложила на блюдце половину паштета, а чашку наполнила водой из-под крана, поставила все это на пол у холодильника и стала смотреть, как кот быстро лижет блестящее мясо маленьким розовым язычком.

      Ей вспомнились замороженные кошачьи трупы в мусорном пакете Чарльза Уэйкфилда, и она вновь ощутила боль от того, что эти прекрасные создания мертвы. Она съела ложку паштета из банки, остальное тоже отдала коту.

      Было почти четыре утра, когда Эрика внезапно проснулась. Что-то зазвенело, эхом отдаваясь от половиц – видимо, кот вылизывал тарелку.