Игра престолов. Часть I. Джордж Мартин

отвечал Бран.

      – Да, – согласился Робб.

      – Невзирая на все ваши старания, щенки могут умереть.

      – Они не умрут, – обещал Робб. – Мы не допустим этого.

      – Пусть тогда живут. Джори, Десмонд, заберите остальных щенков. Пора возвращаться в Винтерфелл.

      Только когда все поднялись в седло и взяли с места, Бран позволил себе ощутить сладкий вкус победы. К тому времени его щенок уже устроился под кожаной одеждой, в тепле и безопасности. Бран все думал о том, как назвать его. На половине моста Джон внезапно остановился.

      – Что такое, Джон? – спросил лорд-отец.

      – Вы не слышите?

      Бран слышал голос ветра в ветвях, стук копыт по доскам железного дерева, скулеж голодного щенка, но Джон внимал чему-то другому.

      – Там, – сказал Джон. Развернув коня, он направился галопом через мост.

      Все видели, как он спешился, наклонился над мертвой волчицей. И мгновение спустя направился назад улыбаясь.

      – Наверное, отполз в сторону от остальных, – проговорил Джон.

      – Или его прогнали, – сказал отец, глядя на последнего щенка, белого в отличие от серых сестер и братьев. Глаза его были красны, как кровь того оборванца, что умер этим утром. Бран удивился тому, что именно этот щенок уже открыл глаза, когда все остальные еще оставались слепыми.

      – Альбинос, – с сухим удивлением сказал Теон Грейджой. – Этот умрет даже быстрее, чем все остальные.

      Джон Сноу одарил воспитанника своего отца долгим холодным взглядом.

      – Едва ли, Грейджой, – возразил он. – Этот принадлежит мне.

      Кэтлин

      Здешняя богороща никогда не нравилась Кэтлин.

      Она родилась на юге – в Риверране, у Красного Зубца, одной из трех рек, сливавшихся в Трезубец. Там богороща была садом, ярким и воздушным… там высокие краснодревы раскидывали пятнистые тени над звонкими ручьями, там птицы пели в гнездах, там воздух благоухал цветами.

      Боги Винтерфелла любили другие леса. Темный первобытный уголок, три акра старого леса, нетронутые в течение десяти тысяч лет, и мрачный замок вокруг него. Тут пахло влажной землей и гниением. Тут не рос красный лес. Упрямые страж-деревья в серо-зеленых игольчатых шубах сменялись могучими дубами и колоннами железоствола, древними, как сама округа. Тут толстые черные стволы теснились друг к другу, корявые ветви сплетались в плотный навес над головой, а уродливые корни выползали из-под земли. Тут царило глубокое молчание, властвовала задумчивая тень, и боги, обитавшие в лесном краю, имен не имели.

      Но она знала, что найдет мужа именно здесь. Отобрав жизнь человека, Эддард всегда уходил в тишину богорощи.

      Кэтлин была помазана семью елеями, она получила имя в радуге света, наполнявшей септу Риверрана. Ее боги имели имена, и лики их были знакомы ей, как лица родителей. Эту же веру исповедовали и дед ее, и прадед. Во время службы септон кадил благовониями, семигранный кристалл наполнялся живым