Месть. Вячеслав Марченков

райской идиллии лишь изредка нарушали шуршащие по сухому гравию дорожек, просыпанных между клумбами, человеческие шаги. Да весёлый, иногда детский смех отдыхающих в парке людей. С десяток высоких молодых парней спортивного телосложения, одетых, несмотря на тёплую погоду, в короткие кожаные куртки и синие спортивные костюмы, не спеша расхаживали по ним, словно ястребы, зорким взглядом осматривая окрестности, при этом нервно поглядывая в сторону прохожих. В то время, как на веранде, среди мелькавших то и дело официантов, суетившихся вокруг круглого массивного стола, сделанного неизвестным мастером из красного дерева и уставленного всевозможными блюдами преимущественно из мясного меню, да креплёными напитками, в витых из толстых ивовых прутьев креслах, удобно расположились те, ради кого и устраивалась эта идиллия. По всему было видно, что они давние знакомые, или даже приятели. Один, похожий на тюремного пахана, в разноцветной рубашке, выглядывавшей из-под красного пиджака, с лысеющей головой и закрытыми веками на коих красовались синие буквы в виде надписи «Не буди». Разомлев от летней жары и откинув на спинку кресла правую руку, где вырисовывалась другая надпись, в виде дуги под солнцем, с броской кличкой «Якут», терпеливо ожидал последнего штриха услужливых официантов. А второй, в не менее яркой футболке, с массивными, волосатыми ручищами, изрисованными вдоль и поперёк наколками, и лицом, напоминающим средневекового разбойника. Выпучив огромные глазищи, он с любопытством осматривал стройные ножки молодой девушки, разливающей напитки в хрустальные фужеры.

      – Сева! А ведь замутил я отсюда!

      Не открывая глаз, медленно процедил первый.

      – Да ну?

      Тягуче пропел второй, взглянув на товарища.

      – Сегодня нам, Сева, подадут угря жаренного на углях. Ты пробовал когда-нибудь это изысканное блюдо?

      Меняя тему, поинтересовался пахан.

      – Нет!

      Коротко ответил ему приятель. Вернувшись к зрительному удовольствию.

      – А кто тебе такое погоняло накинул? Почему Лось, а не медведь или лев? У меня вот всё просто, Якут. Потому что я десятку там отбарабанил.

      Не утруждая себя посмотреть на собеседника, вновь спросил пахан. Сева, оторвав, наконец-то, взгляд от ног официантки, повернул голову в сторону говорившего и пробурчал:

      – На тюрьме, смотрящий! Меня поначалу к отморозкам кинули. Я и разнёс эту хату.

      – Ха, ха, ха!

      Весело заржал его приятель. После чего, открыв веки, мутным взглядом посмотрел на Лося и серьёзно вымолвил:

      – Не стать тебе вором Сева, потому что Лось валежник ломает.

      Тот непонимающе посмотрел на товарища, но видимо, поразмыслив, тактично промолчал. А между тем, официанты, сделав своё дело, удалились и Якут, взяв в руки рюмку, наполненную холодной водкой, промычал:

      – Ты всё сделал, как я тебе говорил?

      – Да! Концы в воду! Я же тебе рассказывал об этом!

      Подтвердил Лось, берясь за фужер.

      – Жаль, конечно! Да делать нечего!

      Раскачивая головой, сокрушался Якут. И, осушив рюмку, занюхал водку лимоном, после чего положив кусочек в рот, морщась, добавил:

      – И чего ему вздумалось убрать его?

      – Не знаю!

      Налегая на жаркое, поддержал разговор собеседник.

      – Да, времена меняются. И даже мне туго разобраться, кто из нас вор в законе? Он или я?

      Лось вновь непонимающе взглянул на Якута, не решаясь поинтересоваться, о ком тот говорит, как взгляд его в страхе застыл на межбровье собеседника, где ярко красовалась красная точка.

      – Ты чего?

      Только и смог произнести тот. Но, вдруг, точка стала багрово красной, и из неё брызнул фонтанчик очень похожий на вино, и Якут, дёрнувшись назад, завалился набок вместе с ивовым креслом. Лось, не понимая, что происходит, в удивлении открыл рот, из которого в ту же секунду, вместе с жёваным мясом, выпорхнули, словно бабочка, его белёсые мозги. Уткнувшись головой в жаркое, он, так и не попробовал в этот вечер изысканного блюда из жареного на углях угря.

      Вторая глава

Случайный знакомый

      Несколько лет ранее…

      Словно подыгрывая ужасному настроению девушки, моросил мелкий дождь. Заунывно и тоскливо пел в полуголых ветвях деревьев, разбросанных по обочине, ветер, растаскивая под ногами ещё неубранные дворниками кучи мусора, смешанные с ворохом грязно-жёлтой осенней листвы. И всё вокруг казалось безнадёжно потерянным и разбитым, как эта жизнь, недолгая, и прожитая под нескрываемым презрением окружающих и насмешками знакомых. Под вечно скрывавшей её лицо с уродливой бурой опухолью на правой щеке, маской, сделанной наподобие занавески. Зачем она нужна, эта жизнь? Кто решил подарить её в наказание за чьи-то грехи? Вопрос за вопросом вихрем проносились в непокрытой, черноволосой голове, хрупкой молодой девушки, медленно идущей вдоль оживлённой автомобильной трассы к переходу, нещадно манившему её на другую сторону. Туда, к мчавшимся на огромной скорости поездам. Туда, к свободе и концу