Денди. Таша Робин

      Я, напевала одну известную песню, когда, уже другой голос крикнул меня. Это был, не Давид.

      – Слезай, – Я, слезла, чтобы не было проблем.

      – Эй, ты, – Я, нехотя обернулась, и выпрямила свои белые, белоснежные волосы. Я, была алебастровой блондинкой, причём ни разу, не красилась.

      – Выпрямись, – Я, осторожно обернулась обратно, и так зыркнула на учительницу, что самой стало неловкой.

      – Метримеченко, – Это была моя фамилия, и я развернулась, чтобы посмотреть на учителя, -Ты, чего оборачивалась? – Говорить о том, то меня кричали, я не стала.

      – Эй, ты, – От, этого голоса, я устала, и уже собравшись развернуться, я напоролась на чьё-то плечо.

      – Артём, не судьба тебе, – Я, была девочкой пай, но иногда говорила такие вещи. Давид, мальчиком пай, никогда не был. Мы, стояли на дискотеке, и именно так, ведь в целом, мы должны были здесь танцевать, но ни моя юбка кожаного раскроя, ни мои колготки – сетка, не помогли мне скрасить вечер.

      – Эй, ты! – На, этот раз, голос был вреден, он сквозил угрозой, и сочился ядом.

      – Эй, я, – Так же в тон, ответила я Совокупному. Фамилию Давида, я бы в здравом уме, сейчас не стала произносить. На смех боялась, себя поднять.

      – Что? – Эта их шутка, начала меня бесить, и недолго думая, я просто показала язык. Артём не удивился. Я, отошла. Когда они выступали, мне было хорошо. Я, танцевала. Я, танцевала здесь мало, но, я танцевала.

      – Танцуешь, как корова, – Это была девчонка из параллели, она знала, что я балерина.

      – Детка, так, я и есть корова, – По крайней мере, так нас всех, называла Марья Петровна. Весь наш класс, включая Полину, нравилось ей третировать – Марье Петровне. Когда, я покинула дискотеку, там больше ничего интересного не происходило, но вывески «Кастромы», по-прежнему висели, то там, то тут. В прошлом году, на прошлом лете, победил Давид, и его группа. Аэгром, пишется на английском, были достаточно популярной у нас группой, но вот я, не особо их любила. Они были пай девочками, такими же, как я.

      – Метримеченко, ты поправилась.

      – Нет, – Кто-то рассмеялся, а я потрогала свои бока.

      – Да.

      – Нет, – Просто сказала я учительнице, и встала на весы.

      – Один грамм, – Я, вытаращилась на один грамм. Ни еды, ничего, одна вода.

      – Вода.

      – Я, пить хотела.

      – Надо осторожно, – Я, не любила свои танцы, хотя отец их обожал.

      – Как, школа?

      – Какая? – Моего отца волновала вся школа, и я по порядку ответила, ему обо всём. И, о детективах, это про Аэгромов, он так называл их, ведь они учились со мной в одном классе, а это означало, что, они, что-то расследуют, и о Полине, которую он любил, хотя и Поля относилась уважительно к моему отцу. Она его боялась, он был директором вахт клуба, это наш клуб так назывался. Она мечтала о большом театре, я же мечтала. А, о чём, я мечтала?

      – На, крышах,

      И, ты идёшь,

      А, я не слышу.

      – Дурацкая песня, – Я, не любила этот голос, зато, я любила свою песню. Именно поэтому, она и была популярной.

      – А, ты знаешь, кто её поёт?

      – Да, ты, – Я, замерла, а когда отвисла, этого козла, уже не было. Я, объявила ему войну, и именно с этого момента, я перестала ходить на их мероприятия. Ни, единой дискотеки, я больше не посетила, ни единой буквоедки, – это мероприятия, где они распевались. Мы, там танцевали, но об этом знали, только мы. Мы, с Марией были давними подругами. Я, и стена, дружили отлично.

      – Ты, представляешь, он козёл, – Когда-то, я и вправду здесь разговаривала с Марией, но она давно меня покинула, а память о кошке, так и осталась. Меня никто не слышал, эта стена была моей, но когда, я выходила, кто-то надавил на дверь из вне, было закрыто.

      – И, как давно, ты здесь.. – он, недоговорил, я просто ушла. Причём так, что он остался ни с чем.

      – Дай, ключи, – Я, промолчала. Клуб закрыли, это был мой отец, – Дай, ключи, – Я, осторожно повернулась к нему, и очень тщательно сказала, что для них, клуб закрыт.

      – С, каких это пор? – Артём был не понимающим, и даже, когда он зажал меня в углу, он потерялся в своём гневе, так, как я надавила на его шею, и тщательно сообщила, чтобы больше так не делал.

      – Что, сделала? – Я, этого не слышала, это было между Аэгромами, но когда, я вошла в класс, моя парта была разукрашена, как, многие другие.

      – Эй, это кто?

      – У, тебя хочу спросить, – Мой гнев затопил меня, и только Поля понимала, на сколько, я люблю мстить. Она, меня знала ни по годам.

      – Метримеченко, как объяснишь?

      – Даже не буду, это не я.

      – А, Артём говорит, что это ты.

      – Артём, в полицию захотел, – Пришёл отец, причём мой.

      – Это не моя дочь. Она балерина, а не вандал, – Все засмеялись, это были учителя. Они, не знали, что я увлекаюсь балетом. Отец им занимался, я