Королева восстанет. Мари Нихофф

кровавой невесты. Никто не узнает, что между нами что-то изменилось. Будем рассказывать народу те же очаровательные небылицы, которыми ты пичкала меня. Ты понятия не имела о покушении. Брат тебя подставил. Вся твоя жизнь была ложью. Он злодей в этой истории, а ты – невинный ангел… и прочие бредни в том же стиле. Никто не узнает о кинжале под нашей кроватью. Возможно, если станет известно о случившемся с Лирой, это остановит вампиров от расправы над людьми. А если нет, то эти убийства будут на вашей совести, а не на моей. – В его взгляде смешались презрение и гнев, отчего следующие слова больно резанули по моему сердцу. – С этого момента ты будешь делать то, что я скажу, или за это поплатится твой брат, ясно?

      Вниз по позвоночнику разлилась ледяная дрожь. Наверное, эта угроза вообще не должна меня волновать. После всего, что сказал и сделал Валь, я не должна испытывать к нему сочувствия. Но я все равно ему сочувствовала. Боль, которой он подвергнется, слишком жестока. К тому же он мой брат и всегда им останется. Я любила его, даже несмотря на то, что раз за разом получала подтверждения того, что эта любовь – ошибка. Я не хотела, чтобы он страдал.

      – Разве ты не убьешь его в любом случае? – дрожащим голосом задала я вопрос.

      – Возможно, – невозмутимо откликнулся Бенедикт. – Но есть наказания и похуже смерти, поверь мне.

      Я в отчаянии замотала головой. Это чересчур. Лира, Валь, а теперь еще и это обещание насилия, которое заставляло меня усомниться во всем, что я когда-либо испытывала к этому мужчине. Глаза обжигали слезы.

      – Кто ты вообще такой? – выдохнула я. – Я больше не узнаю тебя, Бенедикт.

      Не сдержавшись, король хмыкнул:

      – Какая ирония. – Он отвернулся к окну. Как будто я недостойна даже того, чтобы смотреть на меня, пока со мной разговариваешь. – Я мог бы спросить тебя о том же, если бы меня еще интересовал ответ.

      Стоило мне вновь увидеть замок, гнетущее чувство в груди тут же усилилось. Странно возвращаться в это место, которое за последние несколько месяцев постепенно стало мне домом, а теперь превратилось в тюрьму. Но это даже не самое ужасное. Чем дольше я размышляла, тем яснее осознавала, что у меня больше нет дома – независимо от того, на свободе я или нет. Родители бог знает где, и я даже не уверена, что они захотели бы видеть меня рядом, если бы появилась такая возможность. Брат меня возненавидел. Лучшую подругу похитили, и сейчас ей, вероятно, грозила смертельная опасность. А любимый мужчина презирал меня сильнее всего на свете.

      Я осталась одна.

      На этот раз по-настоящему. Потому что не найду поддержки ни внутри этих стен, ни за ними. Пусть я и хотела приложить все усилия, чтобы исправить свою ошибку, это казалось чем-то из области невозможного.

      Бенедикт провел меня во дворец так же, как чуть раньше в машину. Обнимая за плечи и согревая своим теплом, но при этом в полной мере давая почувствовать свое отвращение. Незадолго до прибытия он вручил мне рубиновые серьги-капельки, обозначающие мой статус кровавой невесты. У меня так тряслись пальцы, что еле получилось их надеть.

      Он