Зюзюка и другие. Екатерина Вильмонт

помогла?

      – А как же иначе? Я ей показала, что с ней будет, ежели она предложение одного графа примет, она ему и отказала. Так он и вправду заговорщиком был, через год его казнили... А семью его сослали... То же и при красных: я хозяйку спасла, ей тогда двадцать годков было и в нее один важный товарищ из Совнаркома влюбился, предложение сделал. Он ей нравился очень, хоть и старше был намного. Ну я ей тоже все показала... Она, правда, и сама умная была, все говорила: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». А уж после нашего разговора она вовсе в провинцию уехала, подальше от Москвы. Тем спаслась. А товарища того вскорости расстреляли. И мать, и сестру посадили как ЧСВН, знаешь, что это такое?

      – Член семьи врага народа?

      – Именно, именно, Дарьюшка! А вот когда она прадеда твоего встретила и полюбила, я ей сразу сказала – выходи, не задумывайся, она вышла и прожила с ним много-много лет, бабку твою вырастила, и, кстати, когда у нее любовь случилась на стороне, я ей тоже сказала, любить люби, но семью не ломай! Она послушалась и права оказалась... А ты вон все меня взаперти держала, да если б ты обо мне вовремя вспомнила, то и замуж за своего Ваську-поганца не вышла бы, да и за Ваньку тоже. Я б тебе, дурехе, объяснила, где твое счастье-то.

      – И где же?

      – Рядом было, да сплыло, теперь уж поздно.

      – Ты о ком?

      – Дело прошлое, чего о нем говорить.

      – Зюзюка, ты мне не снишься?

      – Еще чего! Я вообще-то с тобой разговаривать не хотела, но когда ты меня в теплой водичке искупала, да на мягоньком полотенчике сушить уложила, а потом горошком украсила... Пожалела я тебя, боюсь, без меня опять глупостей наделаешь. Открой-ка пудреницу...

      Я быстро открыла пудреницу и увидела там... собаку.

      – Господи, да что это значит, собака какая-то...

      – Видать, помешает тебе собака с этим соседом-то.

      – Как может собака помешать?

      – Чего не знаю, того не знаю... А вот увидишь. Теперь закрой пудреницу и снова открой, поглядим, что там у нас со вторым кавалером.

      В зеркале не было просто ничего.

      – Значит, ничего не будет... – огорчилась я.

      – Не знаю, но, скорее всего, он тебе просто совсем не подходит, ты дворянского рода, а он... из другого сословия. Смерд.

      – То есть его кандидатура даже не рассматривается? – засмеялась я.

      – Выходит, так.

      – А если я его люблю?

      – Когда успела-то? Ты ж после него на соседа засматривалась, так что... Подожди, он к тебе завтра в гости собирался?

      – Послезавтра.

      – До послезавтра времени еще много, может, и еще кто появится.

      – Зюзюка, милая, так не бывает.

      – Все бывает! Запомни раз и навсегда – бывает все, а особенно хорошее, и никогда ничего не поздно. Вот бабке твоей уж за пятьдесят было...

      – И что? – безмерно удивилась я.

      – Роман у ней случился, уж после деда твоего. Ей за пятьдесят, ему и вовсе на десять лет больше. Влюбились они, жуть просто... Ты уж тогда была не такая маленькая, ничего не замечала?

      – Нет!

      – Ну да,