Вся правда во мне. Джулия Берри

защищаться.

      В вашей семье разразился скандал.

      Как-то летом одна за другой с интервалом в несколько дней пропали две молодые девушки.

      XXXI

      «Предательница», – говорил он, втыкая нож в стену дома, загоняя его все глубже и глубже.

      Это все, что он мог сказать.

      Его жена сбежала с любовником в Пинкертон, а может, и в Вильямсборо. Возможно, они до сих пор так и живут в любви, или разругавшись, расстались.

      Они уехали. А он, красавец-полковник национальной гвардии, процветающий фермер, так и не смог утолить своей жажды.

      И скромная вдова Михаэльсон чуть за тридцать, без детей, мастерица печь хлеб, его не заинтересовала.

      Как жаль.

      Он грыз себя много лет.

      Пока не сошел с ума.

      XXXII

      Сначала он напивался, чтобы забыть о неверности жены, потом он поджег дом и убежал в лес. Его куртку нашли у водопада, в нескольких милях от деревни.

      Для деревни его смерть стала печальным событием. Никто не связывал ее с угрозой. С отшельником, поселившимся в нескольких милях к северу по течению реки.

      С Лотти Пратт, чье обнаженное тело нашли в реке.

      С Джудит Финч, вернувшейся домой через два года, полумертвой, безумной, с наполовину отрезанным языком.

      XXXIII

      Вдовец Авия Пратт потерял все зубы и половину разума. После очень тяжелого путешествия из Англии он потерял жену, и Лотти стала для него всем. Она была послушной девочкой, которая выполняла его поручения. А теперь, как сказал священник, он высох как дерево, лишенное ветвей.

      Встречаясь со мной на улице или на воскресной службе, он никогда не смотрел мне в глаза.

      Я вернулась, и для Авии Пратта было невыносимо, что я осталась жива.

      XXXIV

      В последний раз полковника видели живым в ночь, когда пожар уничтожил его дом. Такого пожара раньше никто не видел. Раздался взрыв, и стены превратились в пепел еще до того, как сбежались люди. Когда все было разрушено, он ушел туда, где никто его не смог бы найти.

      В ту ночь тебя не было. Начинались весна и сезон рыбалки, и ты со своим щенком пошел собирать ночных выползков.

      Вся деревня в ночных рубашках сбежалась на шум. Как будто сам Сатана проделал в земле огненную дыру, чтобы забрать очередного грешника.

      Ты побежал обратно, держа в руках банку с червями. Увидев, что случилось с твоим домом, ты уронил ее, и в свете фонарей, которые принесли с собой люди, было видно, как они расползаются.

      XXXV

      Мама с папой проводили тебя к нам и уложили на кровать Даррелла.

      Спать ты не мог. Мы тоже.

      Папа всю ночь поддерживал огонь в очаге. Ты упал в кресло и сидел так, а папа обнимал тебя за плечи, и у твоих ног свернулся Джип.

      Ты остался в нашем доме на несколько месяцев, пока папа не организовал жителей деревни, и на том месте, где раньше стоял твой дом, они построили тебе небольшую хижину. Он помогал тебе пахать и сеять пшеницу, убедил городской совет разрешить установить надгробный камень в честь отца рядом с церковью. Ты любил моего папу за все, что тот для тебя