Держи марку!. Терри Пратчетт

ринусь, говорю, в бой. – Старик прервался и зашелся в долгом приступе кашля, с таким звуком, будто мешком камней били по стене. Мокриц разглядел, что у старика была короткая встопорщенная бородка, которая наводила на мысль, что ее обладателя отвлекли от поедания ежика.

      – Младший почтальон Грош? – переспросил он.

      – Так точно, вашеблагородь. По той причине, что здесь никто надолго не задерживался и не успевал меня повысить, сэр. А то был бы старший почтальон Грош, сэр, – добавил старик выразительно и опять зашелся неистовым кашлем.

      Уж скорее бывший почтальон Грош, подумал про себя Мокриц, а вслух сказал:

      – И ты здесь работаешь?

      – О да, сэр, а как же. Теперь только я да мальчонка. Бойкий он парнишка, сэр. Мы содержим здесь все в чистоте, сэр. Все по Уставу.

      Мокриц не мог отвести глаз. Грош носил тупей. Если где-то на свете и существовал человек, которого красит тупей – ну вдруг, – Грош этим человеком определенно не был. Парик был каштанового цвета, не той формы, не того размера, не того фасона, и вообще не такой.

      – А, вижу, вам нравится моя прическа, сэр, – заметил Грош с гордостью, и тупей слегка перекосился. – Все свое, родное. Ни разу не сироп.

      – Э… сироп? – не понял Мокриц.

      – Извиняйте, сэр. Не стоило говорить на жаргоне. «Сливовый сироп», я имел в виду, на дурвильском жаргоне «парик» значит[1]. Вы, небось, думаете, что немногим в моем возрасте посчастливилось сохранить такую шевелюру. Чистота и порядок, внутри и снаружи, вот что способствует.

      Мокриц обвел глазами крутые горы птичьего помета, вдохнул зловонный воздух.

      – Молодец, – пробормотал он. – Что ж, господин Грош, где тут мой кабинет? Или что мне полагается?

      Видимая поверх щетинистой бороды часть лица Гроша вдруг стала смахивать на морду загнанного зайца.

      – О да, сэр, тхничски, – затараторил он. – Но мы туда стараемся не соваться, ни-ни, потому что пол, сэр, очень плохой. Совсем плохой. Грозит провалиться в любую минуту, сэр. Пользуемся гардеробом для сотрудников, сэр. Ступайте за мной, сэр, я провожу.

      Мокриц чуть не расхохотался.

      – Ну что ж, – согласился он и повернулся к голему. – Хм… господин Помпа?

      – Слушаю, Господин Вон Липвиг.

      – Тебе разрешено помогать мне или ты просто ждешь, пока снова нужно будет тюкнуть меня по кумполу?

      – Зачем Говорить Обидные Вещи, Господин Вон Липвиг. Да, Мне Позволено Оказывать Надлежащую Помощь.

      – Можешь вычистить отсюда голубиный помет и впустить немного света?

      – Разумеется, Господин Вон Липвиг.

      – Можешь?

      – Голем Не Чурается Физического Труда, Господин Вон Липвиг. Я Схожу За Лопатой. – Помпа направился к прилавку, и бородатый младший почтальон задергался.

      – Нет, – взвизгнул он, припустившись за големом. – Оставьте эти кучи в покое, это плохая идея!

      – Что, полы провалятся, господин Грош? – весело поинтересовался Мокриц.

      Грош перевел взгляд с Мокрица на голема и обратно. Открыл

1

Дурвильский Безритмический Рифмованный Жаргон. Миру известны самые разнообразные рифмованные сленги, обогатившие язык такими выражениями, как «фрукт не овощ» (помощь), «куд-кудах» (страх) и «шишел-мышел» (Общая Теория Относительности). Дурвильский уличный рифмованный сленг отличается от прочих известных тем, что в нем, парадоксальным образом, ничего не рифмуется. Никто не знает этому причин, но были выдвинуты следующие теории: 1) это сложный диалект, подчиняющийся на деле множеству никому не известных законов, 2) название ему очень подходит и 3) его сочинили, чтобы действовать на нервы иностранцам, что справедливо для подавляющего большинства подобных сленгов.