Африканский самурай. Крейг Шрив

трюмах у нас под ногами лежало невероятное множество ящиков с Библиями, крестами, европейскими кружевами, украшениями и другими изящными изделиями. Но в основном там было оружие. Полные ящики фитильных пистолетов и аркебуз и главное сокровище Валиньяно – три мощных новых пушки, способных разнести крепостную стену или выкосить целую шеренгу кавалеристов.

      Оружие собирались предложить японцам, если они окажутся достаточно благочестивыми. Если позволят иезуитам строить церкви. Если разрешат учить своей религии их японских сыновей и дочерей. Если они примут христианство сами и прикажут другим членам своих кланов поступить так же, то получат мощное европейское оружие для борьбы с соперниками, а Валиньяно получит опору в Азии. Ружья в обмен на души.

      В религии иезуитов оставались моменты, которые по-прежнему были мне неясны, но торговлю я понимал прекрасно. Меня подарили иезуитам. В их школах я учился читать и писать, узнавал историю белых людей, религию белых людей.

      Угрюмый священник-иезуит, к которому меня привели, пощелкал языком, услышав мое имя, и дал мне вместо него другое, христианское. Меня назвали в честь сына Авраама. Мне рассказали о том, как Бог потребовал от Авраама доказать силу своей веры, убив своего единственного сына, как Авраам сделал алтарь, привязал к нему сына и наточил нож, но Бог приказал ему остановиться. Бог был доволен.

      Португальцы дали мне хорошее имя. Исаак. Тот, кого должны принести в жертву. Тот, кого должны поднести в дар.

      Глава 2

      С первого взгляда Япония меня разочаровала. Мы должны были причалить в Нагасаки, что в провинции Хидзэн, где у португальских купцов была богатая фактория. Я ожидал увидеть суетливый портовый город, но над заливом висел густой туман, и ни о чем дальше кривой деревянной пристани нельзя было судить с уверенностью. На самой пристани было оживленно, но не слишком – в основном сновали лодки, перевозившие мешки с рисом да корзины с грушами и яблоками. Люди в свободной темной одежде изящно балансировали у борта своих утлых суденышек, закидывая груз на возвышавшуюся над ними палубу, или, стоя на корме, длинными шестами толкали лодки к берегу.

      Когда капитан объявил, что судно вошло в гавань, весь экипаж бросился наверх, и вскоре палуба кишела матросами. Уныние последней недели сменилось улыбками и смехом. Отец Валиньяно, стоявший рядом, еле слышно хмыкнул. Я проследил за направлением его взгляда. В одной из лодок, отходивших от причала, стоял мужчина, одетый в знакомое черное облачение. От взгляда Валиньяно мало что могло ускользнуть.

      – Бросьте якорь здесь, капитан, – тихо приказал он. – И приготовьтесь принять на борт гостя.

      Капитан выкрикнул распоряжения. Среди матросов прокатился тихий ропот, но все тут же бросились выполнять команду.

      Валиньяно смотрел на приближающуюся лодку так, словно только сила его взгляда и была способна привлечь ее к кораблю. Священнику, которого она привезла, помогли подняться на борт. Он сложил