Убить нельзя научить. Сборник из 3 книг. Ясмина Сапфир

такой же белоснежной корой, они словно бы светились изнутри. «Проволочные волосы» у первого были цвета очень темного свинца, у второго – червленого серебра, у третьего – низкопробного, розоватого золота.

      Толпа за мной зашумела и зашелестела. Я расслышала: «водники»… «охладят»… «еще две трети пары»… «успеем дать почти весь материал»…

      Преподы есть преподы! Их убивают, а они только и думают, как бы успеть втиснуть запланированные темы в остаток занятия.

      Закончив с плитами, Вархар «поплыл» над полом, посыпая его белым порошком. Я так и не поняла – откуда он взялся в руках у проректора.

      Толпа за спиной продолжала восторженно шушукаться, упоминая Вархара, водников и чудесное спасение наших занятий.

      Троица таллинов застыла, будто они и впрямь превратились в растения и пустили корни.

      Вскоре весь пол казался припорошенным первым легким снежком.

      Вархар с победоносным видом подмигнул мне и развел руки в стороны. Золотистый свет залил розовые плиты. Белая субстанция расплавилась и, как по команде, стекла в стыки между ними. Немного пошипела, попузырилась и обесцветилась.

      Вархар посмотрел на таллинов, но они даже бровью не повели. Я думала – все, уснули с открытыми глазами. Но в то же мгновение пол покрылся тонким слоем воды. Влага быстро испарялась, выбрасывая в воздух курчавые струйки пара.

      Наконец, холл вернулся к прежнему виду, а Вархар окатил толпу суровым взглядом и взбодрил генеральским окликом:

      – Чего стоим? Марш на занятия!

      Лекторы и студенты ринулись на кафедры быстрее, чем жители атакованного с воздуха города – в бомбоубежище.

      Только я хотела просочиться мимо Вархара, как очутилась в его стальном захвате.

      – Ты в порядке? – без прежней бравады, взволнованно спросил проректор. И внимательно заглянул в глаза.

      – Д‑да… – растерялась я.

      – Крипсы, – развел руками Вархар, подмигнул снова и беззаботно добавил: – Как дети, ей богу! Не обращай внимания.

      Я не нашлась что сказать. То, как проректор легко и без нервов решил проблему, восхищало. Его близость волновала, сбивала сердце с привычного ритма. Вишневые глаза смотрели с таким беспокойством, участием, что в животе теплело и хотелось прильнуть к груди Вархара, успокоиться в его крепких объятиях. Мысли о лекции, о проректорском бахвальстве по дороге из столовой испарились как не бывало. Вообще все мысли испарились. Сладкой дымкой окутала эйфория. И я уже почти поддалась очарованию момента, когда Вархар бесцеремонно обнял за талию, прижал к каменному телу и выдал:

      – Вот видишь! Я же говорил! Лучше, чем я, в Академии мужиков просто нет. Да что там в Академии, в принципе нет никого лучше!

      Вот же нахал! Только расслабишься, а он опять о своем, о больном!

      Я отскочила от Вархара как черт от ладана. Проректор лишь раскатисто расхохотался в ответ.

      Я развернулась и на неверных ногах понеслась на кафедру. Лекция, у меня же лекция! И о чем только думаю?!

* * *

      Впервые войти в лекционную нового вуза все равно,