Фрунзе. Том 5. Proxy bellum. Михаил Ланцов

со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город… – медленно произнес Фрунзе, когда прочитал доклад о ходе боя. Оперативный. Потому что вся эта операция отслеживалась из Ставки в реальном времени. Ретрансляторы на легких дирижаблях первого поколения позволили иметь прямую связь с авиагруппой.

      Окружающие как-то странно скосились на Михаила Васильевича, но промолчали. Он иногда выдавал странные словечки и выражения. Все уже привыкли.

      Приняв доклад о том, что все идет как надо, генеральный секретарь отправился на встречу с исторической секцией Академии наук и просто толковыми историками, которых ему подбирала контрразведка. Обе. И политическая, подчиненная Фраучи, и военная, что была под рукой Триандафиллова.

      – Здравствуйте товарищи, – поздоровался генсек, входя в просторную комнату для переговоров.

      Те отозвались нестройным хором.

      Поздно.

      Ночь на дворе.

      И Михаил Васильевич многим поломал график жизни-работы, вытащив вот так непонятно для чего. Да еще и из разных городов, поселив в московские гостиницы. Люди не пылали большим энтузиазмом и здоровались лишь из вежливости и осторожности. Так-то у некоторых по лицу было ясно – сказали бы, много чего сказали, если бы не статус Фрунзе.

      – Прошу прощения за долгое ожидание. Вас покормили? – спросил Михаил Васильевич.

      – Да. Да. Конечно, – стало раздаваться отовсюду.

      – Нормально заселили?

      И вновь он услышал отовсюду положительный ответ на все лады. Но уже несколько более позитивный. Людям было приятно, что столь высокий начальник заботится об их быте. Несмотря на все неудобства.

      – Хорошо, – кивнул Фрунзе. – Тогда к делу. Я собрал вас, чтобы обсудить два важных вопроса: экспериментальную историю и военно-патриотическое воспитание.

      – Экспериментальную историю? – удивился профессор Городцов Василий Алексеевич.

      – Да. Именно так. У нас есть некоторые представления о прошлом, основанные на письменных источниках различной достоверности[8] и отрывочных археологических сведениях[9]. А так как история – это наука, то было бы логично в экспериментальном порядке эти гипотезы проверять. Например, реконструировать технологию производства металла на Руси из болотных руд. Аутентичными инструментами. С тем, чтобы оценить различные аспекты производительности труда. Или там изготовление кольчуги, шлема, меча, топора, оковки на лопату и прочего. Или сверление-пиление камня по-древнеегипетски. Или перетаскивание больших блоков-мегалитов. И так далее, и тому подобное. Работы – непочатый край.

      – У нас по многим вопросам очень условные предположения, – заметил профессор Бахрушин. – Не окажется ли так, что мы выдумаем историю?

      – Главная цель этого будущего НИИ – проверить степень адекватности гипотез. Самостоятельным доказательством такие опыты вряд ли могут стать. Параллельно

8

Здесь имеет место указание не на подлог или фальсификацию, а на то, что существует такой класс письменных источников, как нарративные, то есть байки художественного толка. К ним традиционно относятся летописи, мемуары, свидетельства очевидцев и так далее. Такие источники очень ценны, но требуют большой квалификации для трактовки, поскольку не ясно – в чем и зачем в них соврали, где выдумали и так далее. Оценивать по ним историю в лоб – то же самое, что судить по объективной реальности по новостным выпускам CNN.

9

В 1930 году археология стояла только в начале большого пути. И до того взрывного роста технологического совершенства, который пошел после 1970-х годов из-за обширного привлечения естественнонаучных методов и средств, было еще далеко.